Онлайн книга «Легенды древнего Хенинга»
|
Зигфрид был счастлив, даже вылетая из седла. – Понецка! Шарахнувшись от Эльзы, пони встал на дыбы. Копыто ударило рядом с головой мальчика. Игрушечный шлем откатился в сторону, висок лежащего ничком Зигфрида впитывал случайную тень – солнце скрылось за пушистым, похожим на собаку облаком. Белокурые волосы наследника были в песке. – Стой! Крик – мужской, властный. Сильная рука поймала уздечку, рывком отбросила пони прочь, на боковую аллею сада. Дитрих, маркграф Майнцский, склонился над сыном: – Ты ударился? Ты цел?! Зигфрид перевернулся на спину. Засмеялся. Потом подумал, глядя на просиявшее лицо отца, и заплакал. – …Мы видели, Каролинка. Ты старалась. Ты очень старалась, ты не виновата, что у тебя не вышло. Ты хорошо играла. – Я холосо! Холосо иглала! Там злого дядьки не было. Ой, лыцал!.. добленький!.. и лосадка… – Вот оно как… – поджал сухие губы Джакомо. – Просто играла. Ну, что от ребенка требовать… – Хоцу лосадку! Хоцу к лыцалу!.. – Двадцать лет! – как в бреду шептал Марцин, с ужасом глядя на готовую разреветься девочку. – Будь она хоть чуть постарше… Господи, почти двадцать лет! – Чего бухтишь, мажонок? – Двадцать лет! Она перенеслась на два десятка лет назад! Сама! Она сделала это сама! – Глаза юноши лихорадочно блестели. – У нее дар! Боже милосердный, такая сила… – Ну и толку с той силы? Зигфриду все как с гуся вода… – Может, у князя Рацимира получится? Или еще у кого? Надо пытаться! Надо что-то делать! – Однако в словах Марцина не было прежней уверенности. – Сквожина, попробуйте вы?! На доске оставалась одна-единственная красная пешка. Женщина презрительно скосилась на игру. – Я? Да нешто я пальцем делана?! – Тс-с-с! – отчаянно зашипел вдруг Ендрих, и все разом примолкли. Наверху послышались отчетливые, уверенные шаги. Заскрипели доски. Джакомо, не дожидаясь указаний атамана, извлек из отверстия тряпичную затычку. – …пьянствуем, значит?.. Голос пришельца – тихий, вкрадчивый, многообещающий – не сулил отдыхавшим в корчме майнцам ничего хорошего. – Никак нет, господин барон! Разрешите доложить: мы всю ночь преследовали вражеский отряд. Теперь ждем подхода основных сил его светлости. Мои люди нуждались в отдыхе… – Через пять минут здесь будет лично его светлость Зигфрид фон Майнц. Извольте заново обыскать корчму. Сверху донизу! Шкуру спущу! Если опять обнаружится очередной народный мститель… – Слушаюсь, господин барон! Суматошный топот ног. – Посиди с дядями, Каролинка. Мамка за тобой вернется. Встав, служанка решительно шагнула к двери. – С ума сошла, баба?! Выдать нас хочешь?! Но остановить Сквожину никто не успел. Женщина всем телом налегла на дверь, снаружи что-то упало. Створка поддалась… – Держите ее! Поздно. Сквожина уже оказалась снаружи, захлопнув тайную дверь, и теперь по новой заваливала ее хламом. Джакомо прильнул ухом к хлипкой перегородке. Все молчали. Люкерда беззвучно молилась, по-детски шевеля губами. …Голоса. Люди затаили дыхание. Ендрих, оскалясь волком, поудобнее перехватил нож для броска. – Тут кто-то есть! Корчмарь, дай факел! – Осторожней, добрые господа, пожару не наделайте! Сгорим ведь!.. – Баба! Клянусь муками святого Себастьяна, баба! А ну, иди сюда!.. – Да это прислуга моя, господин рыцарь! Дура, как есть дура… С перепугу в погреб спряталась. Выходь, выходь, зараза, добрые господа тебя не обидят. И пива нацеди, темного «чабрика», из крайней бочки! Ишь, вздумала от работы отлынивать!.. – Посвети-ка, Ронмарк. Больше никого нет? – Пусто… – Да кому здесь быть?! Разве что крысы… – Ладно. Эй, баба, лезь наверх. И ты, корчмарь, тоже… Шаги. Удаляются. Издалека, глухо – лязг засова. – Матерь Божья, благодарю… – Мамка! Хацу к мамке!.. – Иди сюда, Каролинка. Не плачь. Вот, возьми цацку. – А ведь эта женщина нас спасла. Если бы не она – стали бы шарить, искать… – Зигфрид! Слышали: сам маркграф приехал! Знать бы, что там сейчас… Люди смотрели на доску, словно ожидали: окно вот-вот распахнется. Но игра оставалась безгласна. Привязанный к седлу, за всадником волочился по земле растерзанный труп. Сквожина молча смотрела, как подпрыгивает на ухабах тело ее старшего брата Станека. В бороду набилась земля, правое плечо надрублено, глаза, удивительно ясные на залитом кровью лице, бессмысленно глядят в небо. Этого человека она ненавидела больше всего на свете. Ночами молилась о лихой смерти Станека, выгнавшего из дома родную сестру. Вот, услышал Господь. «С приданым тебя, девка! – шепнул внутри чей-то голос, очень похожий на бас корчмаря Яся. – Дождалась… Эти уедут, на кой ляд мы им сдались, а тебе, чет-нечет, и хата останется, если не пожгли, и пашня под Замлынской Гуркой, и скотина, и платьишко какое-никакое! Любка со Станеком невенчанная жила, значит, не жена она ему… Кинешь сухую кость, пущай радуется, стервь!..» Голос был прав. – Что за падаль тащишь, Гернот? Один из телохранителей маркграфа выступил вперед. – С топором, гад, кинулся! – весело крикнул всадник, останавливаясь. – Дьерек его бабу на сундуке разложил, так он за топор, падлюка… – Рыцарь! – расхохотался телохранитель, блестя зубами. – Драконоборец! И пнул мертвое тело сапогом. Сквожина безучастно смотрела, как глумятся над покойником. Ночами снилось: в глаза наплюю! Спляшу на могиле! Вот, довелось, спасибо доброму Боженьке… Довелось. Отойдя к коновязи, она взяла забытые там вилы. Подержала в руках, примериваясь. И, грузно шагнув вперед, изо всех сил ударила всадника в бок. – С-сука! Всадник, оторопев от внезапной дерзости бабы, все-таки изловчился: развернул коня, отмахнулся длинным палашом. Тяжелый клинок угодил по держаку вил, сбивая вниз и в сторону; охнул телохранитель, которому острые зубья вспахали голень. – Ну, тварь! Ну!.. – Прекратить! Маркграф Зигфрид, выйдя из корчмы, внимательно глядел на творившееся безобразие. Взгляд майнцского властителя был приветлив и радушен. Особенно теплым он становился, касаясь Сквожины. Любящим, можно сказать. Женщина ощутила, как тело под лаской стоячих глаз Зигфрида становится мартовским сугробом: рыхлым, ноздреватым. Черная корка, под которой гниль и вода. Но вил не выпустила. Так и стояла у тела ненавистного брата: молча, держа смешные вилы на изготовку. |