Онлайн книга «Хроника гениального сыщика»
|
Рябов передернул затвор именного браунинга. На ощупь мы разыскали выходную дверь. Шагнули в московскую жуть. 2. 02.10. Москва, Шереметьево-2 То, что перед нами предстали именно ведьмы, сомнения не было. Одна — горбатенькая, с насупленной мордочкой. Другая — верзила, с русой косой до упругих ягодиц. Третья — курносая пигалица, в солнцезащитных очках с наклейкой элитного бренда. Рябов достал из-за пазухи краюху бородинского хлеба, переживал ее мощными челюстями, стремительно вылепил две человеческие фигурки. — Узнаете? — скосил на меня угольно почерневший глаз. — Неужели?! — ахнул я. — Самсон Самсонович и Петр Петрович? Нефтяной и газовый короли? — Они самые… — облизнул пересохшие губы сыскарь. Вынул из наружного кармана футляр со швейными иголками. — Батюшки! — всплеснул я руками. — Никак вы собираетесь обшивать кукол? Рябов усмехнулся. Через минуту мягкий задушевный голос объявил по динамику: — Иствудских ведьм Люси, Барбару и Алису доброжелатели просят подойти к мужскому туалету возле администрации вокзала. — Вперед, Петя! — Рябов подтолкнул меня в спину. — Нам нельзя терять и минуты. 3. 02.15. Шереметьево-2. Подле туалета с литерой «М» — Протыкайте! — протянул Рябов ведьмам фигурки олигархов и цыганскую иглу. Вопреки ожиданиям, ведьмы наотрез отказались. — Ноу, — залепетали на американском диалекте. — Россия во тьме! — возопил я. — Он прав… — подтвердил сыщик. — Ай эм сори! — неубедительно оправдывались фурии. — Да что мы при Иване Калите живем?! — взорвался я, акушер второго разряда, Петр Кусков. — В третьем тысячелетии, как доисторические собаки, сидим при лучине?! Рябов взял меня за руку. — Погодите, Петя, — вкрадчиво произнес он. — У меня идея! Давайте-ка мы помирим олигархов. Как, дамочки? — Уточняйт, — на ломанном русском попросили ведьмы. Горбатенькая почесала горб. Верзила с косой до ягодиц поправила челку. А курносая пигалица в очках шмыгнула носом. — Чего тут уточнять? — раскусил я гениальный план Рябова. — Нефтяного короля скорешуем с газовым. — Между ними — война! — запричитали гарпии. Сыщик достал револьвер, подбросил его, ловко поймал на лету. Ведьмы без видимого желания взяли харизматические фигурки магнатов и приложили их друг к другу губами. Секунда и в зале аэровокзала ослепительно вспыхнул свет, а температура воздуха тут же поднялась градуса на 3–4 по Цельсию, по Фаренгейту же и того выше. Мы с Рябовым расстегнули верхние пуговки курток. — Теперь скатертью дорожка в Иствуд, — оскалился сыщик. — А наши нефте— и газодоллары?! — взвизгнули ведьмы. — У нас контракт с вашими баронами? Рябов агрессивно заиграл желваками. Колдуньи по-американски матюгнулись, да и потопали к «Боингу». 4. 03.00. Москва. Садовое кольцо Выехав из Шереметьева-2, мы с Рябовым ахнули, Москву не узнать. Полыхали витрины супермаркетов, сверкал бриллиантами неон рекламы, тысячи ресторанов манили щедрым теплом, а ведь недавно за столиками господа сидели в медвежьих тулупах. — Теперь самое время посетить Самсона Самсоныча, — подпрыгивая на упругом и теплом сидении троллейбуса «Б», весело обронил сыщик. — Нефтекороля? — уточнил я, Петя Кусков. Рябов внезапно высморкался в клетчатый платок с монограммой (вепрь пронзенный стрелой) и не проронил ни словечка. 5 03.45. Москва. Таганка В замке Самсона Самсоныча, возле театра на Таганке, празднично полыхал свет, сотни отливающих лаком автомобилей стояли у парадного входа. Гремела военно-полевая духовая музыка. Еще бы! Сегодня Самсон Самсоныч мирился с Петром Петровичем. Эдакие современные Монтекки и Капулетти, дружески сошлись за пиршественным столом. Поросята с пучками сельдерея во рту. Гуси в антоновских яблоках. Виноградные лозы с янтарными бубочками… Всё было в этот полуночный час на дубовой столешнице в палатах Самсоныча. После военно-полевой музыки, как бы отражающей прошлые взаимоотношения экономических баронов, ударил джаз-банд цыганского театра Николая Сличенко. Забренчало, озорно заблистало монисто на цыганских грудях. Дети Индии с лихой удалью выводили: К нам приехал, к нам приехал Петр Петрович дорогой! Пей до дна! Пей до дна!.. И Петрович, решительно уже подшофе, опрокидывал в себя самоцветами кубок. Мы с Рябовым сидели в конце стола и со сдержанным восторгом наблюдали за оргией. Тут встал Самсоныч, пузатенький мужчина с харизматическим лицом, с левитановской дикцией провозгласил: — Друзья, разрешите мне поднять кубок дружбы за нашего любимого Петра Петровича. Сегодня я торжественно обещаю, что если он умрет раньше меня, то я похороню его по буддийскому обычаю в усыпальнице в виде золотой мумии. — А я похороню тебя, — радостно подхватил Петр Петрович, — в виде платиновой мумии с вкраплением уральских изумрудов. На этих заздравных словах в зале погас свет и вырубилось тепло. В распахнутые зарешеченные форточки косо влетели снежинки. Все гости, включая нас с Рябовым, услышали январское завывание вьюги. Кто-то панически крикнул: — Караул!.. Тогда Рябов, оттолкнув поросенка с сельдереем в пасти, вскочил на дубовую столешницу и выстрелил в потолок из именного браунинга. — Ахтунг! — резко произнес он. — Всем оставаться на местах! Я — Рябов! Все замолчали, узнав впотьмах великого Рябова. — Быстренько нажуйте мне мякиш! — приказал сыщик магнатам. Самсоныч с Петровичем стремительно нажевали по солидному куску мякиша и передали сыскарю. Рябов тут же вылепил фигурку горбатенькой ведьмочки, потом верзилы, с русой косой до упругих ягодиц, курносенькую пигалицу в очках. — Господин Сличенко, подайте иглу! — обратился Рябов к руководителю цыганского диксиленда. Маэстро охотно подал цыганскую иглу. Рябов сложил ведьмовские фигурки и единым движением проткнул их иглой. |