Книга Дети ночи, страница 61 – Дэн Симмонс

– Мои знакомые говорят, что Амадди поддерживает связи с номенклатурой. Наверняка он их обслуживает, когда они выходят на черный рынок. Может, и стоит потратить время на разговор с ним… – Лучан посмотрел на нее. – Но тебе, Кейт, совсем ни к чему идти туда. Я могу…

– Я хочу с ним поговорить, – отрезала Кейт тоном, не допускающим возражений.

Лучан снова пожал плечами. Он показал на университетскую медицинскую школу, когда они проехали мимо нее и повернули на север. Миновав ряд полуразрушенных общежитии, они двинулись вдоль длинной улицы, обрамленной темными кварталами ветхих домов сталинских времен. В разбитых окнах болтались обтрепанные шторы, а в стенах местами виднелись дыры, в которые мог бы пройти человек. Дождь немного ослаб, и Кейт заметила, как при свете фар разбегаются крысы. На дверном проеме здания, возле которого они остановились, висела рваная металлическая сетка.

– Здесь никто не живет? – спросила Кейт. Лучан покачал головой.

– Да нет, это и есть общежитие арабов. Она опустила окно и только теперь разглядела за рваными занавесками какой-то слабый огонек, который можно было принять за свет фонаря.

Лучан показал на здание пониже, у которого не было окон, а стены и единственная дверь были разрисованы аэрозольными красками.

– Это и есть Союз студентов. Амадди говорил, что будет ждать нас здесь.

В фойе света не было. Лучан щелкнул зажигалкой, и Кейт разглядела выщербленный и грязный кафель коридора, почти полностью забитого картонными коробками и упаковками. Вслед на Лучаном она протиснулась мимо коробок, заметив, что они помечены надписями «PANASONIK», «NIKE», «SONY» и «LEVY'S». В конце коридора виднелась закрытая металлическая дверь. Лучан стукнул в нее два раза, немного выждал, и стукнул еще раз. Дверь открылась, Лучан убрал зажигалку и, отступив в сторону, пропустил Кейт вперед.

Комната была большой, не меньше двадцати квадратных метров, заставленная по периметру еще большим количеством коробок и ящиков. С одной стороны громоздились баррикадой обеденные столы и пластиковые стулья, и лишь один стол, на котором стоял фонарь, был установлен в дальнем конце комнаты. Темнолицый бородатый человек, открывший им дверь, указал на него рукой и отступил в тень.

За столом сидели трое, двое – явно уголовного типа – в кожаных пальто, с мощными шеями и ничего не выражающими взглядами, но третий был небольшого роста, имел жалкую бороденку и лицо, покрытое шрамами от прыщей, заметными даже издалека. Он жестом пригласил Кейт и Лучана подойти.

– Присаживайтесь, – сказал он, показав на два складных стула.

Кейт осталась стоять.

– Это Амадди, – представил Лучан. – Он и я, у нас были дела.

Маленький человечек ухмыльнулся, обнажив очень белые зубы.

– Вертушка «Сони», стереоприемник «Онкио», пять пар «Ливайз-501», четыре пары башмаков «Найк», в том числе новые кроссовки «Найк», подписка на «Плейбой»… Да, у нас были дела.

Лучан скорчил гримасу.

– У тебя хорошая память.

Молодой араб перевел взгляд на Кейт.

– Вы американка.

Это не было вопросом, и она не стала ничего отвечать.

– Что бы вы желали приобрести, мадам? Может быть, деньги? Я могу вам предложить курс двести пятьдесят лей за доллар. Сравните с официальным курсом, который составляет шестьдесят пять лей за один американский доллар.

Кейт покачала головой.

– Я хотела бы кое-что узнать. Амадди поднял бровь.

– Хорошая информация – всегда дефицитный товар. Кейт взялась за сумочку.

– Я хочу заплатить именно за этот товар. Лучан говорил, что вы работаете на номенклатуру.

Амадди так и не опустил бровь. Теперь на его губах появилась легкая улыбка.

– В этой стране, мадам, все работают на номенклатуру. Кейт сделала шаг к столу.

– У меня есть основания предполагать, что члены номенклатуры похитили моего приемного сына и привезли его из Америки в Бухарест. Или, по крайней мере, в Румынию. Я хочу найти его.

Амадди долго смотрел на нее немигающим взглядом, и наконец сказал:

– Зачем в этой стране, где слишком много нежелательных детей…, зачем кому-то, будь то номенклатура или просто крестьянин, красть какого-то ребенка?

Кейт выдержала взгляд молодого человека. При слабом освещении его радужки казались совсем черными.

– Я сама точно не знаю, зачем. Мой сын… Джошуа…, родился в Румынии год назад. Хоть он и был сиротой, кто-то захотел заполучить его обратно. Кто-то очень важный, у кого достаточно денег и власти, чтобы послать в Америку своих людей. Если вы что-нибудь слышали о каком-нибудь ребенке, которого сюда привезли, я заплачу за любые сведения.

Амадди сложил ладони вместе. Двое других, сидевших за столом, имели совершенно безразличный вид. В комнате было очень тихо. Пахло пряностями и одеколоном с сильным запахом.

– Я не слышал о таком ребенке, – медленно сказал Амадди. – Но у меня есть один клиент, который занимает очень высокий пост в…, как это называется?, в неофициальной номенклатуре. Если кто-то и располагает сведениями по поводу такого маловероятного события, то это именно мой клиент.

Кейт подождала. Боковым зрением она заметила, что Лучан пытается встретиться с ней взглядом, но продолжала смотреть на молодого араба. Он заговорил первым.

– Мой клиент – очень влиятельный человек. Назвать его имя – значит подвергнуть себя значительной опасности.

Кейт выждала еще секунд тридцать, прежде чем спросила.

– Сколько?

– Десять тысяч, – сказал Амадди, сохраняя бесстрастное выражение. – Десять тысяч американских долларов.

Кейт покачала головой почти печально.

– Эта информация – не тот товар, который мне нужен. Она ничего мне не гарантирует. Этот человек может не знать о моем ребенке.

Амадди пожал плечами.

– Я заплачу пятьсот долларов за его имя, – сказала Кейт. – Чтобы показать готовность вести дело с таким честным человеком, как вы. Впоследствии, если какие-либо дополнительные сведения попадут к вам…, сведения, имеющие истинную ценность…, тогда мы обсудим столь серьезную сумму.

Амадди достал спичку и поковырял ею в зубах. Затем окинул быстрым взглядом своих компаньонов.

– Возможно, я не совсем точно обрисовал важность этого человека, – сказал он. – Мало кто знает…, если вообще кто-нибудь знает…, что он состоит в номенклатуре. Тем не менее он занимает настолько высокое положение, что без его одобрения не делается ни единого шага.

Кейт перевела дыхание.

– Этот человек относится и к номенклатуре, и к strigoi? Priculici? – Голос у нее чуть не сорвался. – Vrkolak?

Амадди моргнул, положил спичку и сказал что-то Лучану на румынском. Кейт разобрала слово «strigoi». Лучан покачал головой и ничего не ответил.