Онлайн книга «Сафари на гиен»
|
А еще про педпроцесс рассуждает, да она из педагогики только одну фамилию знает – Макаренко, в детстве книжку прочитала «Флаги на башнях». А Януш Корчак – это у нее герой замечательного сериала времен ее юности – «Четыре танкиста и собака», а Песталоцци – это такие итальянские макароны… Алла встала. – Простите, Тамара Алексеевна, мне пора домой, дети ждут. Она без разрешения направилась к двери. – Алла Константиновна! – В директорском голосе послышалось шипение кобры перед прыжком. – Я не давала вам разрешения уходить. И давайте договоримся раз и навсегда: личное не должно мешать работе. И запомните: не мне лично, ни школе нашей не нужен безответственный преподаватель, который способен бросить детей, прервать урок и помчаться в неизвестном направлении, никому ничего не сообщив! Сволочь какая! Это она напоминает про тот случай, когда Алле позвонили из больницы. Младший сын сломал руку, и Алла, потеряв голову, помчалась туда на такси. Но неправда, что она никого не предупредила, у географички было окно, она и посидела с брошенным классом. Господи, ну как можно объяснить это женщине, не имеющей детей, она никогда не поймет. И Алла промолчала. Она наклонила голову и все же сделала несколько шагов к двери. – Алла Константиновна, к завтрашнему дню вы должны решить насчет Мамаева. Алла не ответила. В дверях она столкнулась с нянечкой тетей Полей. – Тамара Алексеевна, вы долго еще? – Посижу пока. Тетя Поля шла с Аллой вниз, чтобы открыть двери, и ворчала: – Вот сидит и сидит, никуда не торопится, и приходит раньше всех, а что людям домой надо, так ей наплевать… Уже в дверях Алла спохватилась: – Ой, тетя Полечка. Я же забыла совсем. У нее завтра день рождения, там в кладовке розы, двадцать пять штук, в тазу лежат. Вы завтра пораньше придете, так уж поставьте ей в кабинет, а то неудобно, люди покупали, да и обида будет, если не поздравим. – Ладно, ладно, все сделаю, не забуду. – Вот спасибо, до завтра. – И Алла побежала к трамвайной остановке. Тетя Поля пошла проверить розы, убедилась, что все в порядке, воды достаточно, и отправилась на свое место у раздевалки, по дороге поглядев на часы. – Ох, девятый час уже, пойду-ка потороплю ее, а то на свой сериал не успею. Однако когда она подошла к кабинету, то увидела, что дверь заперта и свет не горит. – Надо же, ушла уже, у нее ведь от входной двери ключ свой. Наверное, пока я в кладовке была, она и проскочила. А я тут сижу, ее жду. Тетя Поля быстро оделась, аккуратно заперла все двери, обошла здание школы, занесла ключи в квартиру завхозу и бойко пошлепала по лужам к дому. Алла открыла дверь своим ключом. Так и есть: муж в комнате дуется. А у мальчишек визжит компьютер, опять играют вместо домашнего задания. – Ребята, я пришла. Муж рывком соскочил с дивана. – А попозже ты не могла прийти? Знаешь ведь, какая у меня сейчас работа, чуть живой прихожу, а тебя вечно нет. – Но, Олег, у нас педсовет был, а потом Тамара меня задержала. – И опять мордой об стол возила? Ну что молчишь, я же знаю, что это так, по тебе видно. Слушай, тебе что, удовольствие доставляет, когда об тебя ноги вытирают? – Олежек, я не могу без школы. – А я не могу больше так жить! В общем, выбирай: либо я, либо школа. Алла молча ушла в ванную. Конечно, он это не всерьез, он ее любит, и детей тоже. А сейчас просто голодный и устал, чего не скажет в сердцах голодный мужчина? Однако раньше он никогда такое не говорил, даже когда они очень ссорились. А если он действительно поставит ее перед выбором, что делать? – Господи, за что мне все это? – Алла прижалась лбом к зеркалу и горько заплакала. Наутро тетя Поля постучалась в квартиру завхоза в полвосьмого утра. – Ты чего это так рано, теть Поля? – Забыл? Сегодня же у нашей день рождения. Надо розы в кабинет загодя поставить. – Ну иди, я тоже сейчас подойду. Взяв охапку роз, тетя Поля поднялась по лестнице, открыла директорский кабинет, поставила цветы в большую хрустальную вазу, что стояла на шкафу, и оглянулась в поисках графина с водой. Однако на обычном месте, на тумбочке, графина не оказалось. Тетя Поля поискала глазами и вдруг похолодела. Из-за письменного стола торчали ноги в знакомых туфлях. Ноги самой тети Поли стали ватными, но она все же подошла поближе. Между письменным столом и книжным шкафом лежала директриса Тамара Алексеевна и смотрела в потолок остекленевшими глазами. В груди у нее торчал нож, к ножу был приколот клочок бумаги, а пониже ножа, на животе, лежала темно-красная роза, и капельки воды из разбившегося графина блестели на ней, как бриллианты. – Тетя Поля, ты здесь? – Это завхоз шел с пылесосом. Тетя Поля, стараясь не поворачиваться спиной, выползла из кабинета. Увидев ее лицо, завхоз выронил пылесос. – Семеныч, Тамара-то наша – того, каюк. – Тетя Поля выразительно махнула рукой. – Чего? Может, жива еще? Пойдем поглядим. Выпихивая друг друга вперед, они вошли в кабинет и наклонились над телом. Клочок бумаги оказался запиской, где жирным черным фломастером было нацарапано: «С днем рождения!» Завхоз вздрогнул, тетя Поля почему-то перекрестилась. – Семеныч, не трогай тут ничего. – Сам знаю, не маленький. Звонить надо в полицию и в «Скорую». – Какая уж тут «Скорая?» С директорского телефона они позвонить не решились, пошли в учительскую. В полиции велели «Скорую» все же вызвать, а кабинет закрыть и никого не пускать. Медики приехали раньше, врач констатировал смерть и уехал. К этому времени подошли учителя и некоторые из учеников, самые дисциплинированные. Тетя Поля перехватила Аллу Константиновну в раздевалке и вкратце сообщила ей о событиях. Алла сначала вскрикнула, побледнела, но потом взяла себя в руки. Приехала полиция и выгнала всех из коридора второго этажа, где находился директорский кабинет. Посовещавшись с завучем младших классов, Алла решила старших учеников распустить, а маленьких отправить на экскурсию. С завтрашним днем проблем не было, потому что сегодня была пятница, а по субботам учатся только старшие классы. Полицейская бригада в составе трех человек развернулась вовсю. Врач осматривал тело, эксперт колдовал над замком и разбитым графином на предмет отпечатков, опер снимал показания с сослуживцев. Начал он с тети Поли и завхоза Ивана Семеновича, но начал неудачно, тетю Полю сразу назвал бабулей, чего делать было нельзя ни в коем случае, ибо тетя Поля, имевшая не только внуков, но и одного правнука, старухой себя не считала и на «бабулю» очень обиделась. Поэтому она замкнулась в гордом молчании, и, кроме фразы «Я вошла, а она лежит», опер ничего не добился. |