Онлайн книга «Кот Шрёдингера»
Иван Фёдорович небрежно отмахнулся: – Он не привередливый. Впрочем, спросите у него сами. Вот честно скажу вам, товарищи… умеет академик ставить людей в неловкое положение. Это же надо додуматься – заставить официанта разговаривать с котом, то есть со мной. Ладно, не буду вводить парнишку в конфуз и чуть-чуть подыграю. – Месье кот желает стул повыше? Быстро киваю, а чтобы не случилось недопонимания, повторяю ещё пару раз. У гарсона отвисла челюсть, но так как пожелания посетителей не обсуждаются и не комментируются, он опять исчез, чтобы тут же появиться с высокой табуреткой. Благодарю за заботу коротким мявканьем и спешу отдать должное угощению, не забывая прислушиваться к разговору Шрёдингера с Дювалем. – Ты угадал, Жерар, – не стал кружить вокруг да около Иван Фёдорович. – Я действительно хочу предложить тебе дело по душе. Настоящее дело, чтоб сердце в пятках и адреналин из ушей. Дюваль хотя и родился в Гавре, но считал русский язык родным, поэтому понял академика с полуслова: – Работа по профилю, товарищ генерал-майор? – Разумеется. Восстановление в армии с присвоением очередного воинского звания гарантировано министром обороны. – Нашим? – Ну не китайским же! Или ты тоже их шпион? – Что значит тоже? – слегка обиделся Дюваль. – Пустое, – мотнул головой Иван Фёдорович. – Разоблачили намедни с Василием одного типа. – Я присягал ещё Российской Федерации и попросил бы… – Жора, не кипятись! Ты согласен? – Где предстоит работать? – моментально остыл полковник. – И не торопись! Завтра жду тебя в Москве, зайдём в штаб военно-космического флота, дашь все подписки… Да сам понимаешь. Не маленький. Ага, сейчас начнут обсуждать детали, в том числе и оклад денежного довольствия. Вот пусть потом француз попробует не проставиться за новые погоны – хана его ботинкам! Только чтоб молоко не обезжиренное, у меня от него живот пучит. Кстати, напомнило… где тут у них ватерклозет? Академик ожидаемо не отреагировал на мой прыжок с табурета – привык к самостоятельности и даже без присмотра ведёт себя прилично. Шучу, он привык к моим вольностям и не беспокоится. Знает, что не пропаду даже в московском метро в час пик. Вот где настоящий Вавилон, а вы про какой-то Париж. Туалет нашёлся по запаху. По сладковатому запаху анаши, категорически запрещённой к хранению, употреблению, перевозке и продаже на всей территории Земной Федерации. Обнаруженный при обыске косяк гарантирует три года лунных рудников, а попавшиеся с поличным при сбыте могут рассчитывать на пятерик. Если повезёт, то не на поверхности Марса, а под ней. Рисковые, однако, здесь ребята работают. Даже не анаша, а настоящий гашиш! Давешний гарсон заперся в кабинке и толчёт на крышке унитаза бурую лепёшку, похожую на слегка приплюснутую собачью какашку. Рядом на полу две откупоренные бутылки с любимым мускатом полковника Дюваля и грязная пластмассовая воронка. Не понял… он собирается сыпануть дурь в вино и угостить Ивана Фёдоровича с Жераром? – Мяу! Официант вздрогнул, но увидев, что это всего лишь я пролез под дверь, заговорщицки подмигнул: – Вот так-то вот, месье кот. Работы на пять минут, а двести рублей в кармане. Два стольника, месье кот, на дороге не валяются и лишними не бывают. Он ещё и издевается? Ах ты, собака… Дальнейшие события были лучше видны со стороны. На вопль ужаса, раздавшийся из туалета, Шрёдингер и Дюваль отреагировали одинаково – академик опрокинул столик и ушёл вправо, успев выхватить из наплечной кобуры пистолет, а полковник перекатился влево и замер, направив в сторону предполагаемой угрозы сразу два ствола. Вопль повторился вновь, но в нём появились незнакомые французу, но хорошо известные Ивану Фёдоровичу нотки. – Ваську мучают! – он отшвырнул валяющийся стул и бросился к сортиру, откуда доносился шум ожесточённой драки. Жерар, подстраховывающий товарища со спины, взял на прицел вход в кабачок. Шрёдингер сшиб с ног не вовремя выскочившего из-за стойки бармена, пинком открыл дверь в туалет… В обратную сторону и вместе с косяком. – Мяу! Василий рыжей смазанной молнией вылетел из-под рухнувшей на кафель полки, сделал мёртвую петлю под потолком, а потом спикировал официанту на загривок. Весу в Ваське килограммов восемь, так что его противник согнулся от неожиданно свалившейся тяжести и с размаху треснулся расцарапанным в кровь лицом о раковину. Белый фаянс тут же украсился яркими алыми капельками. – Моего кота обижать? – Шрёдингер ухватил гарсона за шкирку, заставив Василия отпустить полуоткушенное ухо и перелететь на подоконник, развернул к себе и впечатал жертву в раковину ещё раз. Появившийся следом Дюваль с интересом осмотрелся: – Ну и что здесь происходит? – Да вот, – академик отшвырнул официанта, отчего тот упал в пахнущую вином лужу. – Этот придурок напал на моего Ваську. – Интересно, – полковник потрогал гарсона носком начищенного до блеска ботинка. – Если судить по результату, то всё произошло с точностью до наоборот. – Смеёшься? Это же не тигр и не ягуар – домашние коты на людей не бросаются. Ясно видно – Василий защищался. Дюваль почесал переносицу стволом «стечкина» и согласился: – Ты прав, Ваня. Ты целиком и полностью прав, но нам нужно срочно отсюда сваливать. – Зачем? – Милиция не станет разбираться в причинах получения этим юношей в рыло, а его виновность мы не докажем. – Должны же быть камеры видеонаблюдения. – Ага, должны… только они не работают. Собственно, именно потому я и хожу сюда. Как станешь отмазываться? Шрёдингер хмыкнул, и перед носом у Дюваля оказалось раскрытое удостоверение. – Вопросы будут? Как раз у Жерара были не только вопросы, но и ответы. Он вообще плохо относился к парижской милиции – ту набирали преимущественно из отчисленных за неуспеваемость студентов, изгнанных из институтов, но не прошедших конкурсный отбор в армию. Менты (или ажаны, если по-старому) отвечали полковнику взаимностью. Да и ко всем остальным отставникам испытывали острое чувство мстительной зависти. Академик выслушал аргументы товарища с нескрываемым удивлением: – На самом деле так? Нет, я подозревал, что в европейских губерниях творится чёрт знает что, но надеялся на лучшее. Дюваль недобро усмехнулся: – Ваня, вы там в центральной России совсем оторвались от жизни и перестали ловить мышей. Или Владимир Владимирович думает, будто включение Франции в состав Земной Федерации автоматически делает местных жителей российскими патриотами? |