Книга Королевская кровь. Сорванный венец, страница 13 – Ирина Котова

И она с умилением глядит на вежливого писателя, который активно записывает все в блокнотик.

– Про Марину ничего не скажу, но по-моему, ее по-настоящему только животные интересовали. А остальные очень уж малы были.

Напоследок журналист спрашивает:

– Как вы думаете, где они сейчас?

– Ой, милый, откуда ж мне знать? В свое время сама голову сломала, куда они могли подеваться. А только я скажу – к лучшему это. Королева близких слуг и двор отослала, а то ведь и нас бы порешили. И девочек, если б не сбежали, тоже поубивали бы. Прячутся где-то, а где – неизвестно.

Люк на прощание целует старушке руку и обещает обязательно прислать ей в подарок книгу, когда напишет.

Не все посещения были столь информативны. Через неделю Люк взвыл от нудятины, через две – ходил мрачнее тучи, пугая слуг. Он скурил, наверное, годовой запас сигарет и часто угрюмо напивался вечерами в своем кабинете, когда собранная информация никак не выстраивалась в стройную систему. Коньяк ничуть не помогал делу, зато проклятые бумажки напрочь лишали его сна. Часть адресатов за столько лет успела переехать, другие не могли встретиться или переносили встречу, кто-то уже умер. Он представлялся журналистом или писателем, поэтому пришлось немного изменить внешность, чтобы никто не понял, что лорд Люк Кембритч из светской хроники, которого неоднократно показывали по телевизору, и журналист Евгений Инклер, которым он назывался, – одно и то же лицо. Ежедневный устойчивый грим раздражал, но он с упорством буйвола пер вперед.

За это время ему, переехавшему в Рудлог уже после переворота, стали понятны события и настроения, предшествующие смене власти. Люк обзавелся знаниями о привычках и характерах сестер, о поведении королевы и ее мужа, но ни на каплю не продвинулся в их поисках. После неполного месяца встреч и «интервью» оставалось обработать около десятой части списка.

– Здравствуйте, леди Симонова. Меня зовут Евгений Инклер, я писатель. Пожалуйста, могу я задать вам несколько вопросов?

Стройная молодая женщина с темным асимметричным каре, одетая богато и с большим вкусом, стоит возле красного автомобиля, в который только что погрузила покупки. На пакетах – сплошь знаки дорогих магазинов и Домов мод. Она внимательно оглядывает подошедшего, величественно наклоняет голову.

– Добрый день. Чем я могу помочь?

– Миледи, – усердно демонстрируя небывалое смущение и волнение, продолжает «Инклер», – простите, что я так некорректно подхожу к вам, вместо того чтобы договориться о встрече по телефону. Но ваши слуги не передавали мои просьбы, и я решился сам…

– Говорите наконец, что вам нужно, – герцогиня Екатерина Симонова, урожденная Спасская, явно не обладает большим терпением.

– Пожалуйста, уделите мне несколько минут, – как можно любезнее просит Кембритч. – Я писатель, пишу книгу о королевской семье Рудлог. Чисто биографическую, без политики. Я знаю, что вы были вхожи в семью, дружили с одной из принцесс.

Она с внезапным и явным страхом глядит на подошедшего, отворачивается, открывает дверь в машину.

– Мне нечего вам сказать, – резко отвечает она, поворачивая ключ зажигания.

– Ваша светлость, – Люк поспешно наклоняется к ней, протягивая свою «писательскую» визитку, – пожалуйста, подумайте. Если вы хорошо относитесь к подруге, у вас есть возможность разрушить всю ту чудовищную ложь, которую вокруг них нагромоздили. Бояться уже давно нечего. Позвоните мне, пожалуйста, если вы решитесь…

– Отойдите! – властно командует она, захлопывая дверь. Но визитка остается у нее. И теперь нужно набраться терпения и подождать.

Через несколько дней он получает сообщение с предложением встретиться вечером в арт-кафе «Империя», расположенном в самом центре Иоаннесбурга. Это место для томных аристократов, с кабинками для приватных встреч и умеющими молчать официантами. Молодая герцогиня ждет его у окна в приват-ложе, курит. Она сильно накрашена – бледное лицо, темные глаза, темные волосы, ярко-алые губы. Весь вечер он любуется ею, напоминая себе, что он на задании, а она замужем. Он любит таких, как госпожа Симонова, – тонких, ухоженных, дорогих. Но почему-то во время их разговора в памяти всплывает совсем другое лицо – уставшей заплаканной девушки и ее прозрачные от слез серо-голубые глаза.

– То, что я вам расскажу, останется между нами, – предупреждает она.

– Но как же книга? – удивляется «писатель».

– Плевать, выкрутитесь как-нибудь. Мое имя упоминать запрещаю. Понятно?

– Понятно, – покорно кивает подставной журналист. – Зачем же вы тогда решились на встречу?

– Я устала жить с этим, – тихо говорит леди, и «Евгений» вдруг со всей очевидностью понимает, что она на грани истерики. – Мне нужно хоть с кем-то поделиться, иначе я сойду с ума.

Екатерина тушит сигарету, вытаскивает ее из мундштука и тут же закуривает вторую.

– Мне кажется, я видела Марину после… после того, что случилось, – наконец произносит она, и видно, что страшно переживает.

Писатель резко наклоняется к собеседнице, глаза его блестят.

– Как? Когда?

– Сначала, – она раскрывает свою сумочку, – вы мне поклянетесь на проклятии, что не причините ей вреда.

Люк, понятия не имеющий, зачем Тандаджи ищет королевскую семью, с некоторой опаской берет маленький плоский черный камень с иголочкой посередине.

– Я, Евгений Инклер, клянусь, что собираю информацию исключительно в познавательных целях и не для причинения вреда королевской семье или тем, кто дает мне информацию. – Он прокалывает указательный палец торчащей иголочкой. Кровь шипит, впитываясь в парные желобки, отходящие крестом от иглы, а запястье его окутывает едва ощутимая невидимая лента клятвы.

Симонова кивает и даже расслабляется немного. «Да уж, – думает Люк, – отважная женщина». А если бы он оказался из тех, кто давно ищет королевскую семью, чтобы уничтожить? Как она справилась бы с ними?

– Интересные вещицы у вас во владении, – замечает он, откладывая окровавленную салфетку, которую прикладывал к ранке. Страшно захотелось курить, и он, подумав, все-таки плюет на конспирацию – ведь в отличие от виконта Кембритча писатель Инклер не курит – достает сигарету и, щелкнув зажигалкой, затягивается.

– Наследство от бабульки, – спокойно говорит Симонова. – Она была из потомков блакорийской аристократии. Из темных.

«Инклер» чуть не давится дымом от таких признаний. Ах да, чего ей бояться, он же клятву закровил, что не причинит вреда.

– Именно поэтому, – говорит она с нажимом, – я прекрасно знаю, что никто из королевской семьи не обладал ни каплей ведьмовства. Ни-че-го черного в них не было.

Люк с некоторой опаской и огромной долей азартного любопытства глядит на молодую аристократку. Ее суждению можно доверять, черная черную почует издалека.

– Мы легализованы, – объясняет Екатерина, поняв его опасения. – Регулярно ходим в храм, но это, если честно, не нужно. Темной крови во мне капля, не больше.