Онлайн книга «Горькое лето 1941-го»
|
— Со стороны Генштаба за вами, конечно, осуществлялся повседневный контроль? — Не только со стороны Генштаба. Георгий Константинович Жуков, когда возвращался с фронтов, непременно заслушивал нас с генералом Громадиным. Интересовались положением дел и члены правительства… Но до двадцатых чисел июля ничего чрезвычайного не было, хотя имели место единичные случаи. Так, 10 июля летчик Рядный сбил на подступах к Москве фашистский Ю-88. Днем раньше воины поста ВНОС залповым огнем из винтовок сбили еще один Ю-88, который пикировал на поезд маршала Ворошилова. Звено истребителей во главе с летчиком Шишовым преградило путь к Москве восьми вражеским бомбардировщикам, сбив один «юнкерс». Когда поспешили на помощь немецкие истребители, наше отважное звено подожгло один «мессершмитт»… Однако поступали вести и посерьезнее. Где-то в середине июля пришло сообщение из Генштаба, что гитлеровское командование создало специальную авиагруппу для налетов на Москву. В нее входили вроде бы до 300 бомбардировщиков. Не знаю, эти ли разведданные или еще какие сообщения встревожили Сталина, но только Иосиф Виссарионович сам решил познакомиться с делами ПВО Москвы. Он принимал генерала Громадина, начальника штаба Московской зоны ПВО генерала Герасимова и меня в особняке рядом со зданием штаба нашего корпуса. Входили мы в кабинет Сталина довольно робко. Развернули карты, подготовились к работе. Когда начальник оперативного отдела штаба нашего корпуса разложил на столе свое громоздкое хозяйство, то места для карт авиаторов не осталось. Им пришлось устраиваться на полу. Сталин внимательно наблюдал за всем: — Ну, показывайте, как вы будете отражать массированный дневной налет вражеской авиации… Экзаменовал нас Верховный часа полтора. В заключение отметил: «Теоретически все выглядит убедительно, а вот на практике…» Повернувшись ко мне, добавил: «Продолжайте тренировать личный состав, товарищ Журавлев. И смотрите, если хоть одна бомба упадет на Москву, не сносить вам головы». Не знали мы тогда, что через несколько часов нам уже придется отражать налет на столицу… Когда я сел ужинать, зазвонил телефон. «Товарищ генерал, идут…» — послышался в трубке взволнованный голос полковника Н. Ф. Курьянова. «Кто идет? Говорите толком», — вырвалось у меня, но тут же все стало ясно… Начальник оперативного отдела подтвердил мою догадку: «В границах нашей зоны появились неприятельские самолеты». На ходу одеваясь, я поспешил на КП. Даже при беглом взгляде на планшет воздушной обстановки можно было убедиться — немецкие самолёты держат курс на Москву. С постов ВНОС поступали сообщения о высоте, направлении полетов, количестве самолётов. — Сколько же их было поначалу? — Мы насчитали до 70 бомбардировщиков. Они шли с трех направлений на сравнительно малой высоте, что облегчило выполнение боевых задач нашей зенитной артиллерии, прожектористам и другим специалистам постов ВНОС. — Почему высота была сравнительно малой? — Немецкие летчики привыкли к безнаказанности. Подобный опыт они использовали в Западной Европе. Однако на этот раз немецкие асы просчитались. Несколько вражеских самолетов запылали, другие бросились наутек, но их настигли наши истребители… За первым эшелоном вражеской авиации шла вторая волна, затем — третья и четвертая. Последовательными ударами противник пытался пробить брешь в огневом щите, прикрывавшем Москву. Я почти не отрывался от карты. Вначале, когда бомбардировщики были еще далеко от черты города, требовалось нацеливать на них наши истребители, организовывать их взаимодействие с прожектористами. То и дело приходилось нажимать кнопки на концентраторе и отдавать распоряжения… — Даниил Арсентьевич, вы говорите, что поначалу насчитали 70 вражеских самолетов. — А потом их стало более 200. И лишь отдельным бомбардировщикам удалось прорваться к городу. Но свой смертоносный груз они сбрасывали где попало. — Сколько же времени продолжалось единоборство? — Пять часов длился первый массированный налет. Когда отразили последнюю волну, я посмотрел на часы: стрелки показывали 3 часа 25 минут. Наши летчики-истребители сбили 10 бомбардировщиков на подлете к Москве. Стервятники, которым удалось проникнуть в пределы столичного неба, были встречены огнем нашей зенитной артиллерии и пулеметов. Еще 10 вражеских самолетов были сбиты. — Для первого раза хороший результат. — Я тоже тогда так подумал, но всё же волновался, когда шел на доклад к Сталину и другим членам Государственного комитета обороны СССР. Доклад мой выслушали молча, не перебивали. Наступившую тишину нарушил Вячеслав Михайлович Молотов: «По версии Геббельса, Москва горит, и по ее улицам невозможно проехать — так велики разрушения». «Разрешите, товарищ Сталин, сделать уточнение, — поднялся генерал Михаил Степанович Громадин. — В Москве действительно возникло несколько довольно сильных очагов пожаров. Сгорели деревянные бараки на одной из окраин, железнодорожный эшелон с горючим на Белорусском вокзале. Разрушены несколько жилых домов. Других потерь нет». «Ну что же, хорошо, — подвел итог Верховный Главнокомандующий. — Двадцать уничтоженных самолетов — это десять процентов от числа участвовавших в налете. Для ночного времени — нормально. Нужно иметь в виду, что еще значительная часть немецких бомбардировщиков получила серьезные повреждения. Мне сейчас звонил маршал Тимошенко. Сказал, что наблюдал за самолетами противника, идущими от Москвы. Некоторые из них горят и падают за линией фронта». Затем Сталин и другие члены ГКО расспрашивали нас о нуждах ПВО. В конце беседы поручили подсчитать, чего и сколько необходимо. Мы обрадовались. Но когда готовили данные, то веселились, а подвели итоги, как говорится, прослезились. — По какой же причине? — Очень даже простой. Самолетов, прожекторов, зенитных орудий, аэростатов и другой боевой техники требовалось столько, что в глазах становилось темно. Цифры просто убийственные. Мы знали возможности нашей промышленности, нужды на других фронтах, а потому не решались ставить перед ГКО вопрос о выделении такого количества сил и средств. Наконец решились. Сталин предложил утвердить нашу заявку. Распоряжением Генштаба, Главное артиллерийское управление, ведавшее обеспечением войск техникой, оружием и боеприпасами, выделило все необходимое. — Даниил Арсентьевич, после первого массированного налета на Москву фашисты успокоились? — Как бы не так! Следующей же ночью 23 июля немецко-фашистская авиация произвела еще один массированный налет на нашу столицу. В нем участвовало 180 вражеских самолетов. 4 фашистских бомбардировщика удалось сбить. Люфтваффе начали менять тактику и в ночь на 25 июля пытались прорваться к Москве небольшими группами. Наши средства ВНОС обнаружили 12 самолетов, три из которых уничтожили летчики-истребители, а два — зенитчики. |