Онлайн книга «Олимп»
|
Просперо выглядел гораздо более материальным, нежели супруг Ады запомнил его с той, последней встречи на орбитальной скале небесного экваториального кольца восемь месяцев назад. Морщинистая кожа старого мага уже не просвечивала, как у его голограммы. Синий халат из шёлка и тонкой шерсти, расшитый золотыми планетами, седыми кометами, пылающими алым звёздами, внушительными складками ложился на турецкий ковёр и.волочился следом. Длинные белые с серебристым отливом волосы ниспадали за острые уши. На лбу и ладонях проступали старческие пятна, а ногти покрывала желтизна. Десница Просперо покоилась на увесистом с виду резном узловатом посохе, а синие тапочки даже шуршали, шлёпая по деревянному полу и толстым коврам, как настоящие. – Отправь меня домой, – потребовал супруг Ады, угрожающе надвигаясь на старика. – Сейчас же! – Имей терпение, человек по имени Харман, друг Никого. – Маг тонко улыбнулся, показав желтоватые зубы. – Плевать я хотел на терпение! – рявкнул мужчина. Лишь теперь он почувствовал всю глубину собственной ярости. Как они смели похитить его, разлучить с общиной, с любима мой женщиной и нерождённым ребёнком! Ариэль наверняка проделал (или проделала) это по воле вот этого шаркающего старика в синем халате. Супруг оставленной Ады надвинулся на Просперо, ухватил его за развевающийся рукав и… Пролетев спиной вперёд восемь футов, очутился на полированном полу, отчаянно моргая, чтобы избавиться от ярко-рыжих? пятен на сетчатке. – Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются, – вполголоса произнёс маг. – Не вынуждай старика применять вот эту палку. И он легонько приподнял тяжёлый посох. Харман встал на одно колено. – Отправь меня обратно. Прошу тебя. Я не могу бросить Аду в такое время. – Но ты уже избрал сей путь, разве нет? Никто ведь не заставлял тебя отвозить Никого в соньере на Мачу-Пикчу. Впрочем, никто и не мешал… – Чего ты хочешь, Просперо? Мужчина поднялся на ноги, ещё немного похлопал ресницами, безуспешно пытаясь сморгнуть красно-оранжевые круги, и сел на ближайший деревянный стул. – Как ты пережил разрушение астероида? Я полагал, твоя голограмма заодно с Калибаном никак не могла покинуть орбитальный остров. – Так оно и было, – ответил маг, расхаживая взад и вперёд. – Частично. Вы сами вернули меня на Землю. – Мы… – Харман запнулся. – Соньер, да? Ты как-то ухитрился загрузить голограмму в память машины? – Верно. Будущий отец покачал головой. – Мог бы вызвать соньер обратно в любое время. – Ошибаешься, – проговорил старик. – Машина Сейви работает исключительно для людей, а я… не вполне вписываюсь в данную категорию. – Как же тогда улизнул Калибан? – Харман задумчиво наморщил лоб. – Я точно уверен, что этой твари с нами не было. Старец пожал плечами. – Похождения Калибана – его личное дело. Негодяй мне больше не служит. – Он снова пошёл в услужение к Сетебосу. – Знаю. – Да, но Калибан как-то выжил и возвратился на Землю после стольких веков. – Знаю. Муж Ады провёл по лицу рукой. Его терзали усталость и жажда. – В деревянном контейнере под мезонином находится что-то вроде холодильника, – обронил маг. – Там есть еда и… бутылки с родниковой водой. Харман резко выпрямился. – Ты разве читаешь мои мысли? – Нет, выражение глаз. Что может быть наивнее человеческого лица? Иди выпей. А я присяду здесь, у окна, и подожду, когда ты вернёшься освежённым и готовым к беседе. Ноги и руки почти не слушались. Мужчина дошагал до вместительного деревянного холодильника, потянул за бронзовую ручку и на минуту застыл, глядя на ледяные бутылки и завёрнутые во что-то прозрачное продукты. Затем надолго припал к воде. Просперо восседал за столом на фоне солнечного окна. Харман прошёл на середину красно-коричневого ковра. – Зачем Ариэль меня сюда притащил? – Если быть абсолютно точным, дух биосферы по моей воле перенёс тебя в джунгли, в область Кхаджурахо, поскольку пользоваться факсом на расстоянии менее двадцати километров от Эйфелевой дороги запрещено. – Эйфелева дорога? – повторил девяностодевятилетний, продолжая потягивать ледяную воду. – Так ты называешь эту башню? – Нет-нет, мой любезный Харман. Так я называю всю систему, – правильнее сказать, так её нарёк создатель Хан Хо Теп тысячи лет назад. У этой башни… постой-ка, дай припомнить… четырнадцать тысяч восемьсот сестёр-близнецов. – Куда столько? – Так уж было угодно Хану, – ответил маг. – И ровно столько потребовалось, чтобы соединить восточное китайское побережье с испанским, там, где в него упирается Атлантическая Брешь. Учитывая не только главные магистрали, но и всяческие ответвления. Муж Ады совершенно не представлял себе, о чём речь. – Погоди-ка, Эйфелева дорога – что-то вроде транспортной системы? – Это твой шанс прокатиться с ветерком для разнообразия, – отозвался старец. – Я бы даже сказал, наш с тобою шанс, ибо малую часть пути мы проделаем вместе. – Никуда я с тобой не поеду, пока… Харман осёкся, выронил бутылку и вцепился обеими руками в стол. Двухэтажная вершина сооружения целиком накренилась. Послышался лязг, душераздирающий визг металла о металл, конструкция вздрогнула, покачнулась ещё сильнее и сдвинулась с места. – Башня падает! – заорал пленник. Зелёная линия горизонта за многочисленными оконными стёклами в кованых рамах дёрнулась, задрожала и тоже дала заметный крен. – Ничего подобного, – спокойно возразил Просперо. Но блок из двух этажей, громыхая и скрежеща, определённо скользил куда-то вправо, как если бы гигантские железные руки толкали его в пустоту. Харман метнулся было к лестнице – и рухнул на четвереньки. Верхняя часть отделилась от башни, пролетела вниз по крайней мере пятнадцать футов и после сильного толчка поплыла по воздуху на запад. Мужчина с бешено бьющимся сердцем даже не пытался встать с колен. Огромный жилой модуль опасно раскачивался туда-сюда, пока наконец не обрёл равновесие. Пронзительный скрип над крышей сменился оглушительным гудением. Только тогда возлюбленный Ады поднялся на ноги, неуверенной походкой добрёл до стола и выглянул из окна. Башня осталась по левую руку и стремительно уменьшалась. На месте двухэтажных апартаментов зиял открытый лоскут небосвода. Увидев над головой всё те же тросы, мужчина понял, что же так жутко гудит у него над головой: какой-нибудь маховик, упрятанный в металлический корпус. Эйфелева дорога оказалась неким подобием канатного пути, а большой железный дом – кабиной для путешествий, которая быстро скользила на запад. |