Книга Олимп, страница 31 – Дэн Симмонс

Первичный интегратор опять покачал головой.

– Не червоточины. Брано-Дыры. От слова «мембрана». Судя по всему, постлюди с околоземной орбиты использовали чёрные дыры для создания весьма недолговечных червоточин, но брано-дыры – совсем иное дело. Как вы помните, одна из них до сих пор соединяет Илион с Марсом, в то время как остальные утратили стабильность и бесследно исчезли.

– Если бы вы попытались пройти сквозь червоточину или чёрную дыру, то сразу бы умерли, – вставил Чо Ли.

– Спагеттифицировались, – уточнил генерал Бех бин Адее со странным удовольствием в голосе.

– Спагеттификация означает… – начал Ретроград Синопессен.

– Спасибо, я в курсе, – сказал Хокенберри. – Короче говоря, изменение гравитации плюс появление квантовых Брано-Дыр делают противника страшнее, чем вы боялись.

– Верно, – подтвердил Астиг-Че.

– И вы посылаете здоровенный корабль на Землю выяснить, кто сотворил эти Дыры, терраформировал Марс и, возможно, создал богов.

– Да.

– И желаете, чтобы я полетел с вами.

– Да.

– Зачем? – спросил схолиаст. – Какую пользу я мог бы… – Тут он осёкся и прикоснулся к тяжёлому кругляшу на цепочке, упрятанному под туникой. – Понимаю. Квит-медальон.

– Именно, – произнёс первичный интегратор.

– Парни, когда вы только явились, то брали у меня эту штуку на целых шесть дней. Уже и не чаял получить игрушку обратно. Я-то думал, вы наштамповали тысячи копий.

– Если бы мы сумели получить хотя бы дюжину… полдюжины… да что там – одну копию, – простонал генерал Бех Адее; – война с богами уже завершилась бы, а склоны Олимпа были бы заняты нашими силами.

– Дело в том, что выполнить дубликат невозможно, – пропищал Чо Ли.

– Почему? – Голова несчастного Хокенберри трещала по швам.

– Квит-медальон подогнан под ваше тело и разум, – промолвил Астиг-Че сладкозвучным голосом Джеймса Мэйсона. – Или ваше тело и разум… подогнаны… для работы с медальоном.

Любитель Гомера пошевелил мозгами. Затем ещё раз потрогал медальон и покачал головой.

– Нестыковочка получается. Видите ли, эта вещица – не серийного производства и не предназначалась для схолиастов. Нам полагалось являться в условленные места, и боги сами квитировали своих слуг на Олимп. Что-то вроде «Подхвати меня лучом, Скотти» [12] , если вы понимаете, о чём я. Хотя вряд ли…

– Мы вас отлично понимаем, – произнесла коробочка трансформер на серебристых паучьих лапках не толще миллиметра

– Обожаю это кино. Особенно первые серии. Я записал их все… и сильно подозреваю, что между капитаном Керком и мистером Споком существовала тайная физически-романтическая связь.

Хокенберри хотел ответить, потом запнулся.

– Погодите, – выдавил он наконец. – Афродита вручила мне медальон, чтобы я шпионил за Афиной и убил её. Но ведь прежде я девять лет работал на Музу и шастал туда-сюда с божеской помощью. Как же они могли «подогнать» моё тело под медальон, когда никому…

Учёный остановился. Головную боль понемногу вытесняла тошнота. Может, что-то с воздухом?

– Вы с самого начала были… реконструированы… для работы с ним, – проговорил Астиг-Че. – Точно также, как боги были запрограммированы квитироваться по собственной воле. Мы в этом абсолютно уверены. Вероятно, ответ на вопрос «почему» находится на Земле. Или же на одном из сотен тысяч орбитальных устройств и городов, построенных постлюдьми.

Хокенберри откинулся на спинку стула. Кстати, ему достался единственный стул со спинкой. Всё-таки моравеки – на удивление внимательные существа.

– Вот почему вы берёте меня в полёт. Чтоб я мог сразу квитнуться, если что-то пойдёт не так. Для вас я вроде сигнального буя, которые в моё время имелись на каждой подводной ядерной лодке. Когда приспичивало, их выбрасывали на поверхность.

– Верно, – согласился первичный интегратор. – Именно поэтому вы и приглашены в путешествие.

Учёный моргнул.

– Что ж, хотя бы честно… Этого у вас не отнимешь. Так какие же цели стоят перед членами экспедиции?

– Цель первая – разыскать источник квантовой энергии, – пропел Чо Ли. – И по возможности отключить. Иначе Солнечной системе грозят серьёзные неприятности.

– Цель вторая – установить контакт с любыми уцелевшими представителями человечества или постчеловечества на планете и на её орбите, дабы выяснить у них мотивы, стоящие за взаимоотношениями Олимпа и Трои, – отчеканил маслянисто-серый ганимедянин Сума Четвёртый, – а также за опасными квантовыми забавами.

– Цель третья – картографировать существующие и любые сокрытые квантовые тоннели – Брано-Дыры – и проверить их на возможность использования для межпланетных или межзвёздных путешествий, – сказал Ретроград Синопессен.

– Цель четвёртая – найти чужаков, которые четырнадцать веков назад вторглись в нашу Солнечную систему, реальных богов за спинами наших карликов-олимпийцев, и призвать их к благоразумию, – изрёк генерал Бех бин Адее, – а если уговоры не подействуют – уничтожить.

– Цель пятая, – негромко, по-британски растягивая слова, произнёс Астиг-Че, – возвратить на Марс всю команду до единого моравека и человека… живыми и способными функционировать.

– Наконец хоть что-то в моем вкусе, – пробормотал Хокенберри.

Сердце его громко стучало, а голову терзала такая отчаянная мигрень, которой схолиаст не помнил со дней аспирантуры – самой тяжкой полосы своей прошлой жизни. Мужчина встал.

Моравеки сразу же поднялись.

– Сколько у меня времени на размышления? – спросил учёный. – Если собираетесь лететь через час, то я не с вами. Надо все хорошенько обмозговать.

– На подготовку и оснащение судна уйдёт ещё двое суток, – успокоил его первичный интегратор. – Желаете подождать здесь? Мы оборудовали для вас удобное место в тихом уголке…

– Я хочу обратно в Трою, – прервал его схолиаст. – Там лучше думается.

– Мы подготовим шершень к немедленной отправке, – ответил первичный интегратор. – Только боюсь, на Илионских долинах сейчас не очень спокойно, судя по данным, которые поступают по мониторам.

– Ну вот, так всегда, – протянул мужчина. – Стоит отлучиться на пару часов, пропустишь самое интересное.

– Пожалуй, события на Олимпе и в Трое увлекут вас настолько что улететь будет сложно, доктор Хокенберри, – вставил Ретроград Синопессен. – Я пойму, если страсть схолиаста к наблюдениям заставит вас остаться.

Учёный вздохнул и покачал больной головой.