Онлайн книга «Кто стрелял в президента»
|
Задержавшись внутри Кремля, Люба и Вася еще раз подъехали к границе, за которой начиналась резиденция главы государства, и принялись ее — резиденцию — разглядывать. Рядом стояло множество людей, которые дружно гадали, чем интересно занимается в данный момент президент и не глядит ли он, случаем, сейчас в окно. Неожиданно — Люба не поняла, откуда и в какой момент, — на брусчатку в окружении нескольких мужчин ступил знакомый человек. Он шел, чуть наклонив голову, и слушал забегавшего вперед рассказчика, одетого в темный, не по жаркой погоде, костюм. «Любушка, — зашумела коляска. — Это ж президент наш!» — Глядите — президент, — почему-то восторженно закричали люди, только что самозабвенно критиковавшие власти за жилищно-коммунальные тарифы: цены задрали! На все дорогие цены сделали! — Спасибо вам! — истерично выкрикнула женщина в блестящем парике. — Мы вас любим! Президент поднял голову на крик и улыбнулся издалека. «Ой, худой какой, — разочарованно протянула коляска. — Как не кормят его». — Президент! — запрыгал Вася. — Копеечку дай! Рахмат! — Веня, снимай на камеру, — закричала молодая загорелая бабенка. — Чтоб я и президент вместе попали. Толпа радостно загалдела и стала пухнуть, как на дрожжах: со всех сторон бежал народ — поглазеть на президента. На коляску напирали. Люба едва сдерживала ободья колес, чтобы не пересечь границу. «Ой, Любушка, дышать нечем! — запричитала коляска. — Задавят нас!» Любовь повернула голову вправо, чтобы углядеть за Васей, и встретилась глазами со странным мужчиной, стоявшим в первом ряду — на нем были больничные кожаные тапки на босу ногу, в руке он держал самодельную серую матерчатую сумку с аппликацией голубых цветов, вырезанных из штапеля или ситца. Тип не мигая посмотрел на Любу бесцветными глазами с крошечными зрачками, засмеялся коричневыми зубами, и вдруг вытащил из сумки пистолет. — Царь! За царя! — крикнул он. Президент, услышав «царь», приветственно помахал толпе рукой. Странный человек поднял пистолет. — Вася, беги! — закричала Люба, оттолкнула Васину двупалую руку и, вылетев с коляской на брусчатку, вывернула на одном колесе самый яростный смерч в своей жизни. Коляска взлетела вверх, перевернулась стремительным сальто. Раздался сухой хлопок. Еще один. Коляска вскрикнула. Что-то ударило Любу в тощий зад. Потом она увидела, как высокий мужчина в черном пиджаке, с абсолютно гладкой головой и черным проводом, тянущимся в ухо, падает на президента и валит его на брусчатку, закрыв своим телом, а все остальные в рассыпную бросаются вон. Люба встала и пошла. Она не чувствовала ног. И поэтому ей казалось, что она плывет над землей. Где-то здесь должна быть река. Какая река? Наверное, Москва-река, ведь она, Люба — в Москве. На том берегу Москва-реки непременно должен быть большой, сияющий огнями, концертный зал. И еще там ее ждет любовь. Коля, значит. — Коля! — громко закричала Люба. «Убили!» — громко закричала коляска. — Убили! — громко закричали люди. — Президента убили! — истерично завопила женщина в блестящем парике. — Кто? Кто? — напирали сзади. — Кто убил? — Президент! Президент! — информировали впереди. — Инвалидку убил. — Да это она его! Пенсию по инвалидности не выплачивали давно, вот она и того — кокнула. — Она хотела, — возбужденно поправляли свидетели, — Да ничего не вышло! — Гарант сам ее шлепнул… — …чтоб пенсию не платить! — Как из калашникова очередью — р-раз! На площадь с воплями въехали накачанные машины в черном камуфляже. Невесть откуда взявшиеся телевизионные минивэны развернули спутниковые антенны. Журналисты поправили волосы, телефоны в ушах и микрофоны на воротниках. Операторы взвалили на плечи камеры, завернутые в целлофан. Из бронированного джипа без передних дверей выскочили двое мужчин с автоматами и Каллипигов. Цепь крепких ребят принялась непреклонно выжимать зевак с площади, загоняя их в огороженный лентой круг. Вася взахлеб плакал и с набега пытался прорвать живое ограждение. — Уходи, мальчик, — сквозь зубы отвечали ему коротко стриженые сотрудники спецслужб. — Иди до мамки. Сверху закружил вертолет. — Убили! — понеслось над Красной площадью. — Всех поубивали! Все правительство! — А Думу? Думу?! — А этим ничего не сделалось. Отсиделись! — Эх! — Веня, снимай все на камеру, американцам за ихние доллары продадим! — Американцы! Террористы! — Спасайтесь, россияне! — Запасайся водой и спичками! Завывая, въехали машины «скорой». — Где моя дочь? Пропустите! — Среди убитых ищи! Их вон тамочки штабелями складывают! В небе барражировали уже с десяток черных вертолетов. — Люди, все в укрытие, сейчас будет новая атака! — Экстренный выпуск, — деловито произнесли журналисты в камеры. — Где укрытие? Где? — Все — в мавзолей! Там есть бомбоубежище! — В мавзолей! — Граждане, коммунисты переворот сделали! Уже в мавзолее заседают. — Ой, что будет? — Колбаса по талонам, вот что! — Я все видела, все! Этот, с сумкой, как закричит: за царя-батюшку! А глаза так и бегают! — За какого царя? — За Ельцина, за кого ж еще? — Ельцина тоже убили?! — Наповал! Успел только крикнуть: простите, дорогие россияне, за чубайсовскую приватизацию, за гайдаровские реформы! И повалился! — Да приватизация при Горбачеве была. А Ельцин своей смертью умер! — И Горбачев повалился! Рядышком! — Одна шайка! — Говорят, только Починок в живых и остался! — Этот от любой пули увернется! Откуда хошь сухим выйдет! — Березовский покушение устроил. — Коммуняки! — А я говорю — Березовский! Вася бежал, не разбирая дороги, и размазывал слезы по чумазому лицу. Время от времени он останавливался, чтоб перевести дух, но тут же перед глазами вставала картина: Люба лежит на брусчатке в луже крови, коляска валяется в стороне, а с небес, из облаков, кто-то кричит ему: «Вася, беги!» И он вновь бежал, расталкивая прохожих. Ребяты-ы! — завыл Вася, влетев в кухню. — Чавелы-ы! Ромалы-ы! |