Книга Ересь внутри, страница 15 – Роберт Хейс

— Ты заставил меня ждать, арбитр, — сказал император, двигая лишь губами, тогда как все остальное его тело оставалось недвижимо, как камень.

Танкуил вдруг понял, что оставлен в этой комнате с повелителем наедине. Удивительно, но вся стража императора и все его слуги удалились.

— Прошу прощения, ваше величество. Я подумал, что будет лучше достойно представить себя, — низко поклонившись, отозвался он.

— Мой человек передал мне, что ты умывался, пока он тебя ждал. Поверь, я пригласил тебя не для того, чтобы нюхать, арбитр.

— «Пригласил», — высказал свои мысли Танкуил. — Это больше похоже на приказ.

— Так и есть.

Молчание, повисшее в зале после этих слов, было невыносимо. Танкуил слышал собственное дыхание, слышал каждый шорох одежды под плащом, слышал скрип сапог при переносе веса тела с ноги на ногу — и все это время император смотрел на него. Даркхарт снова окинул взглядом помещение. Всего в пяти шагах от него стоял покрытый черной скатертью маленький стол, на котором покоилась самая большая и, безусловно, самая дорогая коллекция рун из всех, которые когда-либо доводилось видеть Танкуилу. Каждая была вырезана на хрупком кусочке дерева, который можно в любой момент сломать, тем самым высвободив сокрытую в руне силу. Танкуилу пришлось пересилить себя, чтобы не подойти к столу и не взять себе одну. Воровать у бога-императора уже было дурным делом, а сотворить такое прямо у него на глазах — равноценно ужасному оскорблению.

— Я много слышал о тебе, арбитр.

— Сомневаюсь, что хорошего. — Танкуил чувствовал, как дрожат в карманах его руки.

— Твоя правда, — подтвердил император. — По большей части это были лишь брань да порицания.

Даркхарт не смог придумать, чем ответить, и потому просто промолчал.

— Я слышал, ты нашел мой меч.

Действительно, Танкуил вернул меч, именуемый Сокрушителем, — оружие, сотворенное из металла и магии, с выгравированными на лезвии благословениями. Меч, созданный Инквизицией специально для императора и дарованный Франциску во время его коронации.

— Мне хотелось бы услышать историю о том, как он попал к тебе, арбитр Даркхарт.

— Нечего особо рассказывать, ваше величество. Я выкупил его у странствующего торговца.

— Этот человек понимал, чем обладает?

— Да, ваше величество. Он специализировался на подобных вещах.

— И где ты нашел этого торговца диковинами?

Танкуил вздрогнул.

— В Землях Мертвых.

Император улыбнулся, и в комнате словно стало светлее.

— Интересно, — сказал он, поднявшись с трона и подходя к одному из огромных окон.

Улучив момент, Танкуил неслышно подскочил к столу с разложенными на нем рунами и, сунув одну в карман, вернулся на прежнее место. Сразу стало лучше — унялась дрожь, и он снова смог сконцентрироваться.

— Он, должно быть, весьма интересная личность, раз так свободно и безбоязненно путешествует по этим землям, — продолжил император.

— Это так, ваше величество. Я не уверен, что он вообще человек. Не знаю, кем он был, но факт в том, что он продал мне меч.

— Хм, — протянул император, а затем на мгновение улыбнулся.

Танкуил же промолчал. Только теперь до него окончательно дошло, что он находится наедине с одним из двух самых могущественных людей в Сарте, и ему совсем не хотелось каким-либо образом разозлить императора.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, арбитр Даркхарт, но прежде, думаю, у тебя есть вопрос ко мне, не так ли?

Танкуил почувствовал это. Принуждение обрушилось на него, стараясь вытянуть слова у него изо рта. Он ощутил физическую потребность ответить на вопрос. Его рот открылся, губы пришли в движение, готовые говорить. Но Танкуил не был простолюдином, ничего не знающим о принуждении, — он был арбитром Инквизиции, обученным использованию магии и имеющим двадцатилетний опыт работы. Он силой захлопнул рот, сглотнул слова и заставил разум успокоиться.

— Как вы это сделали? — требовательно спросил Танкуил у одного из великих Сарта, вложив в вопрос всю свою силу принуждения.

Все равно что пытаться пробить дверь губкой.

Император обернулся и улыбнулся:

— Прошу прощения, что использовал это на тебе, но мне надо было удостовериться. Задавай свой вопрос.

Танкуил вздохнул. Он чувствовал себя уставшим, даже опустошенным, но старался этого не показывать.

— Вы действительно возрожденный Вольмар? Бог в человеческом обличье?

— Совет Инквизиции так провозгласил.

— Я спрашиваю не о том, что провозгласил Совет, — сказал Танкуил, настроенный услышать правду.

— А разве это имеет значение? Если я скажу, что я возрожденный Вольмар, а ты не поверишь мне, как я смогу это доказать?

Танкуил задумался над этим, но ни к чему не пришел.

— Поэтому вы не ответите.

— Я отвечу так, арбитр Даркхарт. Не важно, что говорит Совет. Не важно, что говорю я. Важно лишь, веришь ли ты сам, что я Вольмар.

— Что ж, полагаю, богу должно говорить такими загадками, — смирился Танкуил, и император рассмеялся, да так, что Даркхарт сам улыбнулся.

— Я верю, что в Инквизицию что-то проникло, Танкуил, — неожиданно серьезно сказал император — от внимания арбитра не ускользнуло, что повелитель впервые обратился к нему по имени.

— Я не уверен, что понял вас, ваше величество.

— Зло, ересь, темная магия, быть может, даже демоны. Кто знает?

— Демоны исчезли из этого мира, — заметил Танкуил. — Вольмар позаботился об этом много тысяч лет назад, создавая Инквизицию.

— Две тысячи четыреста девяносто лет назад, если быть точным. Но демоны не исчезли. Не все. В любом случае я верю, что в Инквизицию что-то проникло, что часть ее подверглась порче и что виновный в этом заседает в ее Совете.

Любой другой за такие слова был бы признан еретиком, но разве человек, провозглашенный Инквизицией их собственным возрожденным богом, может быть способен на ересь? От одной только мысли об этом у Танкуила заболела голова, несмотря на висящий на шее оберег, созданный специально для предотвращения таких проявлений слабости.

— Это… — Даркхарт старался подобрать подходящее слово, — …невероятное обвинение, ваше величество.

— Это не обвинение. Для обвинения нужны доказательства.

— Которых, естественно, у вас нет.

Император кивнул, и его яркие голубые глаза будто потемнели от тревоги. Танкуил переминался с ноги на ногу, едва соображая в таком обществе и решая, что ему делать. Должен ли он донести обвинение императора до сведения Совета? Это было бы разумнее всего, но что, если император прав?