Онлайн книга «Это моя земля!»
– Знаю, в ингушском ОМОНе. Стоял с ними на «Черменском кругу»… – Вот-вот. Кстати, там вообще интересно вышло: старший их тоже ранение получил, так они сейчас с Николаем Николаевичем в одной палате лежат… – Занятно, – хмыкаю я в ответ. – Ну вот и пообщаются. Глядишь, наладят отношения, а то и помирятся… Да, к вопросу о птицах… Скажи, а в какую дубиновую голову вообще пришла идея трупы жечь? Даже меня, ко многому привычного, воротит. Как себя гражданские чувствуют – и представлять не хочу. – Да Кондаков и придумал, – морщится как от зубной боли Раченков. – Стратег, мля, фельдмаршал Кутузов… – А сам-то он где? – Так это, героически погиб в ходе отражения нападения на штаб бригады, – не моргнув глазом заявляет Алексей. – Так, тпру, Зорька! Не понял… Как он мог сначала героически в бою погибнуть, а потом приказ трупы жечь отдал? Раченков пристально и этак изучающе смотрит мне в глаза: – Борис, ты уверен, что оно тебе реально нужно? М-да, взгляд у моего бывшего взводного такой… пронизывающий. Аж холодком между лопаток от него сквозануло. – Неа, Лех, вообще не надо. Как в том анекдоте про тещу: «Померла так померла»… – Вот и договорились, – удовлетворенно кивает он в ответ. – Только это, Алексей, над версией о героической гибели, как мне кажется, лучше все же поработать… Не один я спрашивать буду. – Не учи отца, – коротко бросает он. – Работаем. – Ну, тогда замяли. Несколько секунд мы стоим молча. – Кстати, – приглядывается Алексей к людям, сидящим на ступенях крыльца медроты, – сейчас я тебя с одной просто феноменальной девушкой познакомлю. Сама из беженцев, из Москвы привезли вообще в чем была – ни вещей, ни родни, ни знакомых. Но умудрилась задружиться с нашим Грушиным, получила оружие и начала у него учиться. Сначала – одна, а потом вообще группу из таких же собрала. И в обороне склада, кстати, по словам и Грушина, и разведчиков, что ему там помогали, далеко не последнюю роль сыграла. Геройская девчонка. Да? Чем ближе мы подходим к крыльцу, тем больше у меня подозрений, что «геройскую девчонку» я, похоже, знаю. И не просто знаю, но еще и на руках (хотя, глядя правде в глаза, на плече) ее потаскать успел. Выглядит теперь моя блондинка вовсе не перепуганной офисной фифой, способной устроить истерику из-за порванных колготок. И форма, пусть грязная и в нескольких местах порванная, на ней сидит ладно, и висящий на шее «Кедр», на пару с лежащим на коленях «семьдесят четвертым» – кагбэ намекае. Лицо явно оттирали от грязи и копоти спиртовыми тампонами медики – видал раньше такое не раз: сама физиономия вроде чистая, а возле ушей и на шее – грязно-серые разводы. Одна щека покрыта россыпью зеленого цвета «веснушек». Похоже, или железной окалиной посекло, или, как Гаркуше, какой-нибудь щебенкой в лицо «брызнуло». Но самым важным изменением в ее облике были глаза. Именно такой взгляд и бывает у тех, кто совсем недавно вышел из тяжелого боя: в них только усталость, пустота и отрешенность. Довольно странно и даже жутковато видеть такой взгляд у молодой и чрезвычайно симпатичной барышни. Я подхожу к ступеням и присаживаюсь перед девушкой на корточки. – Ты как сама? Ох, блин, сколько ж эмоций порой можно буквально за пару мгновений в женских глазах увидеть! Сначала недоумение, затем – узнавание, после – что-то похожее на неприязнь и даже злость, а потом… Потом в них появилась такая искренняя детская беспомощность… Губы скривились и задрожали, по щекам вниз двумя ручьями потекла вода. – «Пятнистый», гад ты такой! – повиснув у меня на шее и захлебываясь слезами, громко зашептала она. – Ты зачем меня бросил?! Забери меня отсюда, бога ради, забери!.. И зарыдала уже в голос. А я сижу, чувствуя, как мокнет насквозь брезент «горки» на плече, и ощущаю себя полным идиотом. А ее шепот перешел уже в какое-то малосвязное, но наполненное горечью и страхом пережитого обрывочное бормотание. – Было так страшно… А пуля – прямо между нами… А снаружи стреляют… Стены ходуном ходят… А отстреливаться все равно нужно… Все как рвануло, я чуть с лестницы не сорвалась… И вдруг. – Я же их убила… Сама убила, своими руками… И Аню, и Лизу, и этого мальчика… Вячика… После этого разобрать что-либо стало совсем невозможно. Просто громкое прерывистое горячее дыхание мне в шею. Хотя, а что там разбирать? И так все понял, не дурак все-таки. На складе, по словам Раченкова, в момент нападения были Грушин с несколькими разведчиками и девушки, которых Николай Николаевич стрельбе учить начал. И выжить удалось далеко не всем. А что по нынешним временам с убитыми происходит? Именно… И кто-то вставших мертвецов должен снова уложить… Ох и досталось же тебе, девочка. – Я не совсем понял, – после негромкого покашливания раздалось у меня за спиной, – так вы знакомы, что ли? – Ага, – не выпуская рыдающую девушку из объятий и полуобернувшись к нему, отвечаю я, – старые приятели, почти что друзья детства. А потом легонько провожу ладонью по волосам девушки. – Тебя хоть как зовут, блондинка? – Женька, – хлюпает носом та. – А меня – Борис. Вот и познакомились… Так, и что теперь? Да ничего! Мне фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручили» – в душу накрепко запала еще лет в пять, когда мне мама «Маленького принца» вслух читала. Легонько прижимаю пальцем кнопку висящей на ухе радиогарнитуры: – Хохол – Алтаю-11. Хохол, Хохол – Алтаю-11… Прием! Да уж, пора бы как-то вопрос с позывными утрясти. Раньше в Отряде рации только у комсостава были, тем и штатных позывных хватало. Теперь – «короткая» связь почти у всех, а вот над вопросом позывных мы пока как-то не подумали… «Сам ты хохол, – обиженно сопит в эфире Солоха. – Хотя нет, какой ты, в баню, хохол – кацап ты… На приеме, блин!» – Высказался? – ехидно интересуюсь я. «Угу, – все еще недовольным голосом бурчит Андрей. – Что там у тебя?» – Вы с машиной закончили? «А что?» Не, блин, он действительно не хохол. Он самый настоящий еврей! Иначе с чего бы ему вопросом на вопрос отвечать? – Значит, слушай боевую задачу, «хохол, который не хохол». Выясни там, на КПП, где тут медрота, и чтоб через две минуты уже был здесь. Мы отсюда с компанией поедем, человека нужно до нашего «Хантера» проводить… Как принял? «Так, может, я лучше Тимура пришлю? Он молодой, вот пусть и побегает… А что за человек?» – Та самая барышня, из-за которой тебя в офисном центре чуть не съели. «А-а-а! Нет, тогда я лучше сам. Сейчас буду, отбой связи!» – Отбой. Девушка, начавшая понемногу успокаиваться, наконец перестает мочить мою «горку» и поднимает на меня взгляд. |