Книга Песнь Кали, страница 59 – Дэн Симмонс

До появления в половине девятого инспектора Сингха Амрита обзвонила три главные больницы Калькутты. Нет, за ночь не поступали никакие американские дети или любые дети со светлой кожей, к которым подходило бы данное описание.

Потом она позвонила в морг.

Я ни за что не стал бы туда звонить. Я не мог стоять рядом с ней, когда она, выпрямившись, ровным голосом выясняла у какого-то сонного незнакомца, не поступало ли туда этой темной калькуттской ночью тело моего ребенка.

Ответ был отрицательным.

Лишь после того, как она поблагодарила служителя морга и повесила трубку, я увидел, как у нее дрожат ноги, как дрожь распространяется по телу и как затряслись руки, когда она закрыла ими лицо. Я подошел к ней и обнял. Она еще не потеряла контроль над собой, но уткнулась лицом мне в шею, и мы стали раскачиваться вместе вперед-назад, ничего не говоря, раскачиваться, разделяя боль и муку.

Ничего нового инспектор Сингх не сообщил.

Мы сидели вместе с ним за маленьким столиком в комнате и потягивали кофе. Входили и выходили какие-то люди в шлемах, приносили бумаги, получали инструкции.

Сингх сказал, что службы безопасности в аэропортах и на железнодорожных вокзалах предупреждены. Он спросил, нет ли у нас фотографии ребенка. У меня сохранилась одна, сделанная два месяца назад. Тогда у Виктории было гораздо меньше волосиков. Ее личико получилось не очень отчетливо. Под ее ножонками с ямочками я увидел оранжевое одеяло – забытое напоминание о том далеком беззаботном пикнике в День памяти. Фотографию я отдавал скрепя сердце.

Сингх задал еще несколько вопросов, произнес что-то успокоительное и ушел. Тощий полицейский сержант просунул голову в дверь и на ломаном английском напомнил, что будет находиться в соседней комнате. Мы кивнули.

Время шло. Амрита заказала обед в номер. Есть мы не стали. Я дважды подолгу принимал душ, оставляя дверь ванной открытой, чтобы услышать в случае чего Амриту или телефон. От моей кожи еще пахло грязью предыдущего вечера. Я настолько устал, что не чувствовал собственного тела. Одни и те же мысли прокручивались в голове, как закольцованная магнитофонная пленка:

«Если бы я не уехал.

Если бы я не стал садиться в машину.

Если бы я вернулся раньше».

Я выключил воду и врезал кулаком по кафелю.

Около трех пополудни вернулся Сингх с двумя другими полицейскими чинами. Один по-английски не говорил. Другой где-то умудрился обзавестись акцентом кокни. Их доклад был неутешительным.

Никто по имени М. Т. Кришна в настоящее время не работал в университете. За последнее десятилетие там преподавали пять человек по имени Кришна. Двое уволились. Двоим было под шестьдесят. Одной из них оказалась женщина.

Не нашлось никаких свидетельств связи некоего Кришны с Американским фондом образования в Индии. Выяснилось, что в Калькутте вообще нет представительства этого фонда. Ближайшее отделение находилось в Мадрасе. Туда звонили, но в Мадрасе не располагали сведениями о каком-нибудь Кришне или Санджае. Встретить нас в калькуттском аэропорту никого не посылали. В Фонде образования вообще не знали, что я в Индии.

В Калькуттском университете было много студентов по имени Санджай. Ни один из тех, кого удалось найти, не соответствовал описанию, которое я дал полиции. Полиция продолжала работать в этом направлении, но разыскать всех выявленных Санджаев удастся, возможно, лишь в течение нескольких недель. Ведь сейчас идут летние каникулы.

Было получено подтверждение, что некий Джайяпракеш Муктанандаджи обучался в университете, но во время последнего семестра он не появлялся. Однако всего два дня назад официант видел Муктанандаджи в университетском кафе.

– Это уже после того, как я встречался с ним,– заметил я.

Похоже на то. Муктанандаджи показал своему приятелю-официанту купленный им железнодорожный билет. Он сказал, что собирается вернуться в родную деревню Ангуду. С тех пор официант не видел молодого человека. Сингх позвонил комиссару полиции в Жамшедпуре, а тот должен был отбить телеграмму констеблю провинции в Дургалапур. Констебль же отправится в Ангуду, чтобы найти Муктанандаджи и доставить его в Дургалапур для допроса. Вести оттуда ожидаются к исходу дня в среду.

– Завтра!

– Да, мистер Лузак. Это отдаленная деревня.

В телефонной книге Калькутты оказалось множество семей по фамилии Бхарати. Ни у кого из опрошенных Бхарати не оказалось дочери двадцати с лишним лет по имени Камахья. Это имя вдобавок было весьма необычным.

– В каком смысле? – спросил я.

– Позже объясню,– ответил Сингх.

Были установлены контакты с информаторами в подпольных организациях гундов. Никаких стоящих сведений пока получено не было, но переговоры продолжались. Кроме того, полиция допросит членов Союза нищих.

У меня похолодело в животе при этих словах.

– А как насчет капаликов? – спросил я.

– Насчет чего? – поинтересовался другой инспектор.

Сингх сказал что-то по-бенгальски и снова повернулся ко мне.

– Вы должны понять, мистер Лузак, что Общество капаликов пока остается – формально – мифом.

– Черт возьми, но ведь не миф, что кто-то пытался меня убить вчера ночью. И то, что наша девочка пропала, тоже не миф.

– Согласен,– ответил Сингх.– Но пока у нас нет твердых доказательств участия в этом деле тугов, гундов или так называемых капаликов. Дело осложняется еще и тем, что различные криминальные элементы нередко прибегают к извращенным тантрическим формам мистики, часто призывают себе на помощь какие-то местные божества – Кали в данном случае,– чтобы произвести впечатление на новичков или запугать обывателей.

– Вот как,– пробормотал я.

Скрестив руки, Амрита посмотрела на троих полицейских.

– Следовательно, ничего существенного у вас нет? – спросила она.

Сингх бросил взгляд на коллег.

– Сдвигов нет.

Амрита кивнула и сняла трубку.

– Алло, это номер шесть-двенадцать. Не могли бы вы соединить меня с американским посольством в Нью-Дели? Да. Очень важно. Благодарю вас.

Полицейские заморгали. Я проводил их до двери, пока Амрита ждала звонка. В коридоре двое полицейских пошли прочь, а я ненадолго задержал Сингха.

– В чем необычность имени Камахьи Бхарати? Сингх провел рукой по усам.

– Камахья… это имя не распространено в Бенгалии.

– Почему?

– Это религиозное имя. Одного из воплощений… Парвати.

– Кали, вы хотите сказать.

– Да.

– Так почему же оно не распространено, инспектор? Ведь Рам и Кришн вокруг немало.

– Да,– согласился Сингх, смахнув ворсинку с манжета. Блеснул стальной браслет на запястье.– Да, но имя «Камахья», или его разновидность «Камакши», ассоциируется с одним очень непривлекательным воплощением Кали, которому когда-то поклонялись в большом храме в Ассаме. Некоторые из их ритуалов были очень вредными. Этот культ запрещен несколько лет тому назад. Храм заброшен.