Онлайн книга «Работа с риском (сборник)»
Он повернулся ко мне. – Прошу, Павел Андреевич! Сам присел за первую парту рядом с девочкой, вспомнившей имя Господа всуе, и приготовился внимательно слушать выступление оперуполномоченного криминальной милиции. А оперу очень хотелось спрятаться в тумбе и допить «Kozla». А потом заснуть… И проснуться, когда кончится сентябрь. Я молча смотрел на народ. Народ ждал. И дождался. Прошу прощения у читающей публики, особенно у женщин, но мой организм (подчеркиваю: организм, а не лично я) смачно и весьма живописно рыгнул прямо в чертов микрофон. Звук пробежал по проводам, достиг усилителя, оттуда пошел в динамики и благополучно выскочил наружу со всеми оттенками и нюансами. Практически, Dolbi surround. Зря пиво пил, в нем столько газов… Наступила еще большая тишина. Я слышал, как тикают часики у девочки с первой парты. Да ладно, подумаешь, икнул нечаянно. Что, менты не люди? Икота икотой, но надо было что-то и говорить. А в башке, кроме мелодии, сами понимаете, какой певицы, ничего не крутилось. Если верить часам, висящим над дверью, пошел второй круг тишины. Дабы потянуть время, я отхлебнул из стаканчика. Типа, опытный лектор. Должен прочистить глотку и войти в образ. – Хм… Это был второй звук, произнесенный мной в прямом эфире. Третьим было слово-паразит «короче». Не пора ли заканчивать? И так уже сколько наболтал. Но народ не спешил аплодировать и расходиться. Ксюха – предательница! Чтоб я еще раз повелся на ее уговоры?! Ее бы саму сюда! Почему она не звонит? Трудно номер набрать?! Не звонит?! О, дьявол! Неужели?!!.. Меня окатило кипятком. Я, позабыв о приличиях, судорожно ощупал самого себя. И ничего, кроме «Kozla» и бумажника, не нащупал. Мобильника не было. Я оставил его на Герином столе, когда искал пиво. Идиот! Хорошо, если Гера со своим кордебалетом еще дрыхнет. А если проснулся и снял трубку?.. Провал. А народ-то, между прочим, по-прежнему ждет. И не пошлешь ведь. Вон их сколько, будущих юристов. Остается один выход. Читать лекцию. «Слава Богу, ты пришел!» – Хм… Конспект забыл… Придется так. В принципе, каждый, прошедший через жернова следственно-судебной машины, поневоле становится юристом. По крайней мере, в области уголовного процесса. Пусть не блистательным, но и не дурилкой картонной. Что я там должен рассказывать? Как менты преступления раскрывают? Может, поведать, как меня самого посадили? А что? В чистом виде – ментовские подходцы поганые. Народу будет интересно. Честь мундира меня не беспокоит, пускай узнают горькую правду. С кем им дело предстоит иметь. – Короче… – начал я издалека. – Была у нас такая тема… Девчонку на стройке задушили… Насмерть. И это самое, ну, изнасиловали… Сначала… Как вы догадались, я вспомнил историю, рассказанную прокурорским Игорем. И решил донести ее своими словами. Только место Булгакова нагло занял я сам. – Ну, у меня имелся НЗ дагестанского разлива. – Я не сглаживал углы, резал правду-матку. – Потом взяли еще для поднятия дедукции. Реально помогло… Они ведь, психи, на место любят возвращаться… Всех в засаду, проверять на причастность… «Ваши документы!», а он ноги… Стрелять пришлось… Не попали, но догнали… Оказалось – он! Сами обалдели… Медали всем, кроме нас. Но мы ж не за медали, мы ж, блин, за правду… Вот так и работаем. Так, а где аплодисменты? Почему такая тишина в зале? И что у Сергея Геннадьевича с лицом? По-моему, у меня неплохо получается. Или я что-то не то рассказываю? Ну, извините, здесь вам не Сорбонна. Ладно, перейдем ко второму вопросу, мне не в падлу. – Хм… Была еще такая тема… Один чувак у другого денег занял. И не отдавал. Тот ждал-ждал, потом коре… приятеля подписал, и к должнику на хату пошли. Сдуру. Молодые, бестолковые… Хотя по жизни правы, согласитесь. Долги отдавать надо… Настучали по рогам ему и его подруге, вещички кое-какие забрали в счет долга и отвалили. По большому счету – самоуправство. Шняга, пустяк. Но ментам, то есть нам, это не интересно, нам показатели нужны – начальство требует. А самоуправство в зачет не идет… Так, а не погорячился ли я? Плевать на честь мундира, он не мой, но у меня же своя честь есть. Собственная. Как говорится, береги честь смолоду, коли рожа крива. Что они сейчас лично обо мне подумают. Сам подонок, а еще лекции читает. А я не люблю, когда обо мне плохо думают. И никто не любит. Концепция меняется. – Хм, короче, напарник мой, Добролюбов, приятелям и предложил… Идите, типа, в отказ – знать ничего не знаете, зашли случайно, книгу забрать… Вещичек у вас чужих нет, а денежки не пахнут… Ничего вам не будет. Расчет прост: ни один судья в эту байду не поверит и влепит не самоуправство, а реальный грабеж. А это для нас уважуха, премии всякие, грамоты… Пацаны и повелись по неопытности. Я, конечно, встрял. Говорю Добролюбову: что ж ты, гад, творишь, людям жизнь ломаешь? Они же, салаги, ничего еще толком не видели, только от мамкиной сиськи. А ты их куда? В «Кресты?» В «собачник»[43] и трехметровую камеру на двенадцать посадочных мест? К туберкулезникам и уркам беспердельным? На зону, где один закон – если не ты, то тебя!.. Где не жить, а выживать надо! Где ШИЗО, собаки и охрана с дубинками. Где прапора отмороженные – сначала сапожищем по печени, а потом разговор разговаривают… Я снова отхлебнул из стаканчика. В горле пересохло. Разволновался. – Они же нормальными оттуда не вернутся. Кому потом нужны будут с кашлем кровавым и справкой об освобождении? А так условно получат, одумаются… В общем, чуть не подрались. Я пацанам мозги вправил. Не слушайте сказок и в отказ не идите, рассказывайте все, как было, получите условно или вообще штраф. А они… Не поверили, думали, расколоть их хочу таким макаром. А Добролюбов, типа, хороший, помочь нам хочет. Вежливый, обходительный. Ну и получили… Один пять, другой четыре… До сих пор сидят. Представляете? Четыре самых лучших года выкинуты из жизни. А какими вернутся? Кому нужны будут со справкой об освобождении? Это до гробовой доски клеймо, чтоб там ни говорили… Короче, чего хочу сказать… Людьми оставайтесь. Кем бы ни работали. А Добролюбов на повышение пошел… В Главк… Сволочь. Зал молчал. Но уже как-то по-другому, хотя у молчания не бывает оттенков. Но я почувствовал оттенок. Сергей Геннадьевич, подперев ладонью подбородок, внимательно смотрел на меня. Я не знал, что рассказать еще. Байки из зоновской жизни? Не по теме. Я же вроде сейчас в другом окопе. Выручил конферансье. Поднялся и повернулся к залу. – Может, у вас есть к Павлу Андреевичу вопросы? «Пал Андреевич, вы шпион?» – «Видите ли, дети…» Раз дело перешло к вопросам, значит, лекцию дальше слушать не хотят. Оно и к лучшему. Девочка, сидевшая рядом с деканом, робко подняла руку. |