Онлайн книга «Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина»
|
— Это ваш шеф? — Да, — гордо отвечал Кротков. В первую же свободную минуту пошел доложиться Шебаршину — такие-то и такие-то, мол, звонки раздаются… Тот, естественно, все знал. Кротков поздравил его с высоким назначением, Шебаршин в ответ только улыбнулся и велел собирать коллегию КГБ. Как прошла эта коллегия, читателям книги хорошо уже известно из предыдущих глав. Позже, когда на площади около памятника Дзержинскому начала собираться толпа, сотрудникам, оставшимся в здании, выдали защитные щиты… Кроткову пришлось достать из сейфа свой штатный пистолет — очень уж накалилась обстановка. Шебаршин, посмотрев на оружие, проговорил мрачно, глухим голосом: — Если мы применим оружие, нам этого никогда не простят. Вдруг в здании появились какие-то суетливые люди со штативами, забегали по коридорам. Кротков — к ним: — Вы кто? Откуда? — Телевидение! Приехали снимать… Кроткова даже зло взяло: слетаются мухи на возможную кровь. По зданию КГБ вольно, как у себя дома, разгуливали депутаты Верховного совета, с ними на запретную территорию мог пройти кто угодно… Поздно вечером, когда окончилось дежурство, Кроткова вывели из осажденного здания — как он понял, по распоряжению Шебаршина. Леонид Владимирович особо обеспокоился о сотрудниках, работавших с ним. Личный «жигуленок» Кроткова стоял недалеко от памятника Воровскому. Едва он открыл дверцу своей машины, как к нему подбежал небритый дядя с прилипшей к губе сигаретой: — Сгоняй-ка срочно на Колхозную площадь, привези оттуда наших ребят! «Штаб восстания» работал напряженно, это было видно по физиономии неизвестного «командира». — Не могу, друг, — ответил Кротков, разом настраиваясь на волну «командира», — уже заряжен — поручение имею на руках… — А! — с досадою махнул ладонью «командир». — Ладно, поезжай! И Кротков уехал. Пока ехал, не мог избавиться от картины, стоявшей перед глазами — как толпа расправлялась с памятником Дзержинскому. В дежурку зашел Шебаршин, и они вместе смотрели, как на площадь приехал кран, но стрела у него оказалась маленькой и ею не смогли зацепить памятник, и маломощный кран отступил… Через некоторое время пригнали большой кран — говорят, нашли его не в Москве, а где-то в Подмосковье, и с помощью его стрелы накинули петлю на шею Феликсу Эдмундовичу… Шебаршин стоял у окна и сжимал кулаки — он, боевой генерал-лейтенант, ничего не мог сделать. Рядом с ним стоял майор Кротков и тоже ничего не мог сделать. И также сжимал кулаки. — Я в такой ситуации никогда не был, — как равному сказал Кротков Шебаршину. — И я не был, — ответил тот. Вернулся Кротков на Лубянку через два дня — вновь настал черед его дежурства, — едва принял дела в комнате № 42, которая испокон веков считалась дежуркой, как распахнулась дверь и на пороге появился человек в штатском. — Я Бакатин, — заявил он. О том, что Бакатин стал председателем КГБ, Кротков уже знал. Вытянулся, доложил по форме. Одет он был в обычный гражданский костюм. Таков был расписанный порядок: дежурные по главным управлениям ходили в гражданском, дежурные, находившиеся в приемной председателя КГБ, — в военной форме. — Проводите меня по помещениям, — тоном, не терпящим возражений, потребовал Бакатин. Он не знал расположения кабинетов, где кто сидит, потому и потребовал, чтобы Кротков стал его «гидом». Следом за Бакатиным, тенью, двигался кадровик с папкой, с бумагами и ручкой наготове. Зашли в один кабинет. Там сидели сотрудники в форме. Бакатин к крайнему столу: — Вы где были девятнадцатого августа? — прежним, не терпящим возражений тоном спросил Бакатин у хозяина стола. — На работе, — ответил тот. — Уволить! — небрежно бросил Бакатин кадровику и тот послушно занес распоряжение в бумагу. — Вы где были девятнадцатого числа? — спросил Бакатин у сотрудника, сидевшего за следующим столом. — Здесь, на работе. — Уволить! — последовал безапелляционный приказ. Почему Бакатина интересовало именно девятнадцатое число, так никто и не понял. Дурдом какой-то! Осталось это тайной за семью печатями, ключ к которой один Бакатин, наверное, и знал. Вел себя он как обычный распоясавшийся партийный чиновник, не более того… Ну да Бог с ним, с Бакатиным. Тем более что Кротков умудрился опередить нового председателя КГБ, зайти в несколько кабинетов и предупредить о чистке — ведь проверки-то никакой не проводилось, приказы об увольнении сыпались налево и направо устные. И только на основании личных признаний сотрудников. Имела место та самая дикая ситуация, когда вообще легче было ни в чем не признаваться… Воспоминания о Бакатине у многих ныне вызывают изжогу, и вряд ли эта изжога исчезнет до конца дней у тех, кто прошел дикую бакатинскую чистку. Позже Кротков ушел из КГБ, стал командовать службой безопасности в одном банке и иногда возил своих подчиненных на стадион «Динамо», где располагался офис Российской национальной службы экономической безопасности. В помещении стадиона был оборудован первоклассный тир, там Кротков и проводил занятия. Как-то Шебаршин попросил его: — Сергей Иванович, можно мне хоть разок пострелять с вами? Давно не стрелял… — Отчего ж нельзя, Леонид Владимирович. Через два дня у нас снова стрельба, приходите! Шебаршин пришел со своим личным оружием — именным «стечкиным». Хороший пистолет с большим запасом патронов в магазине. Стрелять можно не только одиночными выстрелами, но и очередями. И что еще хорошо — к нему подходили патроны от «макарова». Стрелял Шебаршин метко, с удовольствием — в нем чувствовался азартный охотник, знаток оружия — можно было залюбоваться. Когда Шебаршин отстрелялся, по лицу его было видно — отвел душу, Кротков спросил его: — А мне попробовать из вашего «стечкина» можно? — Можно, — Шебаршин протянул пистолет Кроткову. Стрелять из «стечкина» было одно удовольствие, не то, что, скажем, из «макарова». Хотя «макаров», ПМ — тоже неплохой пистолет. Но офицеры, воевавшие в Афганистане, к слову, называли его «грузилом» — тяжесть, дескать, только лишняя, предпочитали ходить с автоматами. И патронов у «макарова» всего восемь, девятый в стволе, а у «стечкина» двадцать. Не знал Кротков, что стрелял по мишеням из пистолета, который потом, при разбирательстве обстоятельств гибели Шебаршина, будет фигурировать в качестве вещественного доказательства. Из него Шебаршин произвел последний выстрел. В себя… Свою страничку, рожденную не сразу, непросто, в сомнениях и творческих муках, передал в книгу Владимир Шебаршин. |