Онлайн книга «Минус на минус»
|
Это – Нина? Аннушкина Нина? Та малявка в красном платьице с оборочками? Не может быть. – … так вы не против? – что она успела сказать? А, не важно! – Заходите. Конечно, не против. Надеюсь, с вашей мамой ничего серьёзного? – Обычная простуда. Меня можно на «ты». – Она улыбается. Не понимает, что её нельзя на «ты». Никак. – Вам что-нибудь нужно? Чуть не ответил «останьтесь». – Поставьте чаю. – Сейчас! Птичкой порхнула на кухню. Что я делаю? Никогда не ем на ночь. Но иначе она прямо сейчас уйдёт в Аннушкину комнату. Пьём чай. Она не хочет садиться за стол. Я, кажется, повысил голос? Не уверен. Собирает посуду на поднос. Порываюсь помочь. Улыбается: «Я сама!» Ушла. С кухни доносится звяканье, шум льющейся воды. – На столе нож. Возьми его! Порежь палец! – голос совершенно незнакомый. Странноватый, растягивающий слова, даже непонятно, женский или мужской. Я вздрагиваю и оглядываюсь. Никого нет. – Быстрее! – тон не допускает возражений, это приказ. На столе лежит нож. Вроде же, Нина при мне положила его на поднос? Видимо, нет. Почему-то послушно беру и провожу лезвием по пальцу. Кровь. С детства не терплю крови! Все плывёт перед глазами, мне худо. Больше не думая, откуда мог взяться голос, зову: – Нина! Она прибегает, ахает, снова выбегает. Возвращается с бинтом и зелёнкой. Близко наклоняется к моей руке, обрабатывает ранку – тоже мне, травма, царапина! – что-то шепчет, округляя губы, бинтует. Как мама в детстве… Едва удерживаюсь от желания её поцеловать. – Спасибо. – Не за что. Уже не болит? – не знаю, не до пустяков, но отрицательно качаю головой. – Я пойду? И снова тот же голос: – Скажи, что больно! Вслух говорю: – Можете идти. Спокойной ночи… Сердце готово выпрыгнуть из груди. – Сима! Серафим! Всё хорошо. Ты здесь, в моём кабинете. Это всё случилось почти год назад. – А? Да-да. Иван, я в порядке. Налей ещё чайку, пожалуйста. Наконец чашки отставлены в сторону. Иван сосредоточенно хмурит брови. – Так в комнате никого не было? – вижу-вижу, старик, к чему ты ведёшь. Я признаю, что сам с собой разговаривал, скажу, что всё – сплошные фантазии и душевные волнения, а ты радостно меня выпишешь. Господи, как же хочется домой! Нет, необходимо разобраться. Не могу рисковать. Не могу! …Другой вечер. Зимний. За окном метель, белым-бело. Ниночка тихо, как мышонок, сидит на ручке моего кресла и заглядывает в бумаги через плечо. Невозможно сосредоточиться! – Малыш, я так никогда не закончу. Дай мне ещё десять минут, а? Договор нужен завтра с утра. – Я молчу! – Ты дышишь. Щекотно. – Перестать? – Нет. Дыши. – Мне смешно, и я милостив, как никогда. – Спасибо! – она вскакивает и с хихиканьем бежит прочь. Вот ведь!.. Мне, правда, надо доделать! Знакомый противный и надоедливый голос. Сколько советов подал мне за это время – не сосчитать! Большинству из них следовать немыслимо. Голос всегда предлагает самые быстро ведущие к цели решения. Рецепты простые, действенные и дикие. Как тот, первый, с ножом. Порядочность, совесть, любовь и ненависть ему явно не мешают! Он только приказывает. Счастье ещё, что я научился не подчиняться ему, мне это почти всегда удаётся. – Убей её. – С ума сошёл? – да, я в курсе, что с воображением спорить бессмысленно, а что делать? Чушь же порет! – Она мешает работать. Ты хочешь работать. С ней не получится. Догони и убей. Один удар в висок. Милиции скажешь, что упала, тебе поверят. – Знаю, что поверят. Ты не в себе? Нина мне необходима! – Тогда ты бы не сожалел о работе. Ты сожалеешь. – Блин, конечно, я сожалею! Но что за безумная логика?! – Заткнись. – Убей. И тогда я иду к телефону и набираю номер Ивана. – Э-эй! Сима! Серафим! Щедриков! Ты где витаешь? – голос друга возвращает меня к действительности. – Извини, задумался. – Слышь, солнце, ты не забыл, что я, ко всему, – психиатр? Я уж начал думать, что чересчур глубоко погрузил тебя в регрессию. Следи немножко за окружающим миром – тебе здесь что, ещё не надоело? По дому, что ли, не скучаешь? По своим? По Аннушке, по Нине! – вот зря ты, Ванька, так на меня наседаешь. Конечно, соскучился. Остро. Как будто мне непонятно, зачем ты варенье принёс! Но всё равно, пока не разберусь… – Старик, не дави на меня. – А я давлю? – А то. Скрипнула дверь. Единственное существо в больничке, которому наплевать на распорядок и запреты. Кошка Муська. Большая, белая, мягкая, со всё понимающими оранжевыми глазами на курносой персидской морде. На редкость незамутненное существо. До чужих проблем ей дела нет, равно как и до всяческих указаний. Мне бы её натуру, тогда волноваться было бы не о чем. Кошка, гордо задрав хвост, шествует мимо нас, перед шкафчиком со спортивными трофеями останавливается и легко, явно не в первый раз, поддаёт лапой по стеклу. То послушно отъезжает в сторону, и кошка вся подбирается, явно собираясь запрыгнуть на полку. – Мусенька, не надо! Опять уронишь что-нибудь! – тон Ивана заискивающе-просительный. Кошка отталкивается и прыгает, несколько медалей и дипломов летят на пол. Она сидит и лижет лапу. Как красивая дорогая игрушка, среди наградных листов, призов и кубков, безо всякого раскаяния посматривая на нас сверху вниз. Ваня огорчённо качает головой: – Ну, я же говорил! – Слышь, старик… Я боюсь, ты понимаешь? Я не уверен, что всегда смогу противостоять этому голосу. Но что это не фантазии, для меня очевидно. Мне жаль, правда. Но отвлекись, пожалуйста, от медицины. Тут что-то другое. Я не сумасшедший. Знаю-знаю, все так говорят. Попробуй хоть раз мне поверить – не как врач, а как друг. Я же пил эти ваши таблетки, и что? Только голова дурная была. А голос никуда не делся. – Была?! – так и знал, что он в это вцепится. – Была. Спасибо голосу, надоумил, как обойтись, хотя твои церберы даже в рот заглядывают. – И как? – Ага, щаз. Ты меня ещё на слабó возьми. – Нет, обещаю: отменю назначения. Скажи, вдруг ты не один такой умный. – Хорошо. Помни уговор. – Наклоняюсь к его уху и шепчу. Брови друга ползут вверх, и он только и находится, что сказать: |