Онлайн книга «Три желания»
|
Чарли осушил свой стакан и стал внимательно разглядывать его дно. – А твой жених, который погиб? – спросил он, не глядя на нее. – Тебе тоже, должно быть, пришлось несладко. – Да, должно быть, – отозвалась Джемма, вообразив себе, как Чарли представляет себе ее – молодую, влюбленную и убитую горем. – То есть да, конечно, мне пришлось несладко. – А после никто так и не сумел окрутить тебя. Почему? Никто не дотягивал до его стандартов? – Никто не дотягивал до моих стандартов. – Понятно… И ты всегда уходишь первой? – Да. Полгода для меня – критическая отметка. – Понятно… – Чарли покачал головой и сделал вид, будто рассматривает ее сквозь очки, задумчиво поглаживая воображаемую бородку. – Очень, очень интересно. Пройдемте-ка ко мне в кабинет, поговорим об этом… Он взял ее за руку и повел в гостиную. Она легла на диван, и вдруг ее врач улегся на нее, говоря, что он поставил ей диагноз и готов приступить к лечению. Да, в определенных кругах оно считается нетрадиционным, но он уверен, что эффективность этого метода весьма высока. Ей всего-то и нужно – лежать и не шевелиться… – Скажи что-нибудь по-итальянски. – Io non vado via. – Что это значит? – Это значит – я преодолею критическую отметку.
До того как Маркус вылетел на проезжую часть Милитари-роуд, они с Джеммой уже почти два года жили в его очень дорогой и очень уютной квартире в районе Поттс-Пойнт. Как дома она себя там никогда не чувствовала. Просто всю неделю спала у Маркуса, и все. Перед похоронами Маркуса Кэт и Лин ночевали там вместе с ней. Бронзовый загар Лин портили синие круги под глазами от долгого ночного перелета. Ее не было почти год, за который она успела отрастить длинные волосы и теперь носила то, чего Джемма никогда на ней не видела. Даже туфли у нее были другие. – Ой, какие туфли у тебя здоровские! Итальянские? – спросила Джемма. – Даже не думай, – машинально произнесла Лин, но потом как будто вдруг спохватилась. – Конечно, можешь их поносить, если хочешь. – Конечно хочу! – И Джемма принялась расхаживать по квартире в туфлях Лин и все ждала, когда та скажет: «Ходи нормально! Ну что ты ковыляешь, ты же их испортишь!» – но Лин все улыбалась делано заинтересованной улыбкой, и Джемма подумала, насколько ее еще хватит. Джемме было противно от того, как ласково с ней обращаются сестры. Даже разговаривали они с ней неестественно ровно. Джемма то и дело ловила на себе внимательные взгляды, как будто она их пугала. Может, она вела себя не так, как подобало девушке, у которой погиб жених? Наверняка – она так странно себя чувствовала… Очень странно, прям совсем! Его отсутствие – вот что не давало ей покоя. Как мог так вот взять и исчезнуть высокий, сильный, настоящий мужчина – Маркус? Она обдумывала это по сотне раз на дню, старалась понять, осознать. Маркус погиб… Маркус погиб… Я больше никогда его не увижу… Маркус ушел… Ушел навсегда. Огромная рука протянулась в ее мир и вырвала из него большой кусок. От этого шла кругом голова. До гибели Маркуса Джемма встречалась со смертью только однажды – когда скончалась бабушка Леонард, но она ушла тихо, незаметно. После нее не осталось зияющей пустоты, она просто исчезла, и мир после нее почти не изменился. Но Маркус? Маркус был большим, шумным, настоящим. За это она его и любила. Маркуса было бессмысленно спрашивать: «А ты уверен?» У Маркуса были собственные взгляды, планы, машина и мебель. У Маркуса было сильное либидо и твердые политические взгляды. Он мог отжаться от пола сто раз и даже не вспотеть. Маркус, должно быть, сердится, что сейчас его здесь нет. «Да, парень! Я так не думаю». Вот что он говорил по телефону, если был с кем-то не согласен. Со смертью он бы точно не согласился. «Да, парень! Я так не думаю, – повторил бы он, наверное, у святых врат. – Я хочу поговорить с менеджером. Мы сейчас все исправим». Если Маркуса не было, то как здесь оказалась Джемма? Она посмотрела на свои ноги, обутые в итальянские туфли Лин, и почувствовала себя очень, очень странно. – Мне не по себе, – сказала она. – Еще бы! – ответила Кэт. – Это совершенно нормально, – подтвердила Лин. Лица у них были каменные. Джемма смотрела, как сестры совершенно одинаково прикусывают нижнюю губу, и ясно поняла: ни за что в жизни она не признается им в страшной, кощунственной мысли, которая пришла ей в голову, пока она бежала через дорогу посмотреть, что там с Маркусом. Их бы это наверняка шокировало. Даже если бы они и сказали: «Глупости какие! Не волнуйся ты. Ты же была не в себе!» – Джемма знала бы, что они лгут. Они всегда теперь будут думать о ней по-другому. Она долго надеялась, что они как-нибудь поймут ее, но это было им не по силам. Конечно не по силам. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Сестры вскочили на ноги. – Чаю хочешь? – спросила Лин и отвела прядь волос Джеммы за ухо, как будто она была маленькой девочкой. – А булочку? Булочку хочешь? – Нет, спасибо. Кэт нервно похлопала ее по руке и сказала: – А может, тебе напиться? – Да, наверное. Или нет… В верхнем… – Что – в верхнем? – У Маркуса есть какая-то травка. В верхнем шкафчике, над плитой. Вот так они провели вечер перед похоронами Маркуса. Лин скрутила аккуратный косяк, они расселись, скрестив ноги, на бежевом паласе Маркуса и передавали его по кругу, не говоря ни слова. Джемма чувствовала, как спасительная пустота быстро заполняет и как будто расширяет ее мозг. |