Книга Последняя амазонка, страница 33 – Александр Майборода

Дерево было священным. Тот, кто хотел, чтобы его желание сбылось, должен был привязать к ветке небольшую ленточку и загадать желание.

Но Дубыня сначала направился к небольшой хижине, спрятанной среди деревьев. Низкая почерневшая крыша зеленела пятнами мха. Вместо окна в стене зияла узкая щель. Низкая дверь была приоткрыта — из нее тянуло прогорклым запахом дыма.

Дубыня замялся перед дверью, не решаясь открыть ее.

Однако долго думать ему не пришлось.

— Заходи, Дубыня! — послышался насмешливый женский голос из темной глубины хижины. — Али боишься?

— Не боюсь я ничего! — запальчиво проговорил Дубыня, при этом его лицо покраснело от того, что хозяйка хижины догадалась о причинах заминки.

Чтобы не удариться головой о нависшую перекладину, Дубыня вошел в хижину с низким поклоном.

Посредине хижины в очаге из нескольких камней горел небольшой огонь. Дым уходил в отверстие в крыше.

Над огнем на железном треножнике висел котелок — судя по запаху, в котелке варилось мясо.

Глиняный пол вокруг очага был застелен заячьими шкурками. Стены были увешаны пучками трав.

Из угла, где стоял стол, вышла женщина в светлом сарафане с полотенцем через плечо. В руке она держала большую деревянную ложку с травами — петрушкой и укропом.

Дубыня низко поклонился:

— Здравствуй, Гава.

Гава — сестра отца Дубыни, поэтому приходилась ему тетушкой. Еще в детстве она получила от бабушки тайные знания ведовства.

Люди уважают и ценят ведуний, но боятся их. Поэтому Гава жила в лесу, в хижине, оставшейся от бабки.

Гава была почти на десять лет моложе матери Дубыни, следовательно, всего лишь на восемь лет старше его.

Это была привлекательная молодая женщина — овальное лицо с правильными чертами, большие серые глаза. Только волосы, спадающие волной на плечи, казались седыми, словно выбеленный лен. На самом деле они были редкого оттенка — иссиня-черными.

Гава отбеливала волосы, чтобы казаться старше своего возраста — люди почему-то считали, что знания и мудрость приходят с сединами.

— Здрав и ты будь, племяш, — ответила тетка Гава, высыпала содержимое ложки в котелок и предложила: — присаживайся к столу. Сейчас угощу тебя чем-то вкусненьким. Похлебку будешь?

Не дожидаясь ответа, она взяла со стола миску и принялась накладывать в нее из котелка мелконарезанное мясо.

Подала Дубыне, который примостился на лавке у стола.

Гава присела рядом, подперла рукой подбородок и поинтересовалась:

— Ну, как ты? Когда женишься?

Дубыня взял ложку:

— Жениться-то недолга.

— Так что же мешает? Парень ты видный, смирный. Тебя девицы должны любить.

— Девицы, может, и любят, но мне надо, чтобы я любил.

— Так ты не нашел подходящую девицу?

— Нашел…

Гава заглянула в глаза Дубыне и догадалась:

— Э-э-э… Да, видно, неудачно влюбился. Что она, не любит тебя?

— В том-то и дело, что любит.

— Ну, так позови ее замуж.

— Позвал, а она отказалась.

Гава покачала головой:

— Догадываюсь, догадываюсь — не иначе ты полюбился с поляницей…

Дубыня отложил ложку:

— Так оно и есть.

— Зря ты с поляницей связался. Они праматери Макоше дают клятву, что никогда не выйдут замуж.

Дубыня тяжело вздохнул:

— Но сердцу-то не прикажешь.

— Плохо твое дело — поляницы замуж не идут, только сердца разбивают мужчинам.

— Я слышал, что все же иногда идут.

— Так, то старухи прибиваются к своим детям.

— И молодые, говорят, выходят замуж. Я слышал, что у рыбака Нажира жена была поляницей…

— Поляницы отдают мальчиков отцам.

— Но эта ушла к мужу.

— А ты мать свою совсем не помнишь?

— Нет.

— И отец тебе не рассказывал?

— Нет. А что это и ты, и Хомка так заинтересовались моей матерью?

— Ничего. Так, вспомнилось, — проговорила Гава, задумалась на минуту, потом сказала: — Похоже, ты что-то задумал. И что же? Говори. Не зря же ты ко мне пришел?

— Я хочу похитить свою поляницу! — в отчаянии выпалил Дубыня.

— Ого! Впрочем, не ново. Если, конечно, она согласна…

— Она согласна! Она любит меня. Она беременна от меня.

— Ого! Но она должна иметь на своем счету убитого врага, только тогда полянице разрешается любить мужчину.

Дубыня почесал голову:

— Она мне не рассказывала, сколько убила врагов. Но, думаю, их немало.

Заметив любопытный взгляд Гавы, Дубыня пояснил:

— Она же из первых среди поляниц.

Гава насторожилась:

— Как ее зовут?

— Величка…

— Величка?! Так Величка — воевода у них! Ты о ней ведешь речь?

— О ней… Ну, точно — ты рехнулся! — сказала Гава. — Теперь все понятно, почему она отказывается идти за тебя замуж. И напрочь забудь насчет похищения! Поляницы всю землю перевернут, если Величка пропадет. Да она и сама не дастся, чтобы кто-либо украл ее. Ты, конечно, парень сильный, но и она не слаба — любого мужа отмутузит за милую душу.

— Так затем я к тебе и пришел.

— А я-то чем тебе помогу?

— Там, где силой нельзя взять, там можно взять хитростью.

— Ага… — сказала Гава. — Поясни?

Дубыня оглянулся и, понизив голос, начал объяснять:

— Я сегодня встречусь с Величкой….

— Ну?

— Мне надо усыпить ее, и тогда я увезу ее. Неделю поживет со мной и привыкнет.

— Точно — рехнулся! — сказала Гава. — Ну, ладно — зелье, чтобы усыпить, я дам тебе. Но куда ты ее увезешь?

— В укромное место, — ответил Дубыня, оглядываясь.

— Поляницы всю слободу перевернут, — сказала Гава.

— Но сюда-то они не придут, — сказал Дубыня.

— Точно, сюда не придут! Это место для них заповедное. Но когда узнают, где ты прятал поляницу, обязательно снесут нам обоим головы.

Дубыня пожал плечами:

— Как-нибудь дело уладится. Надо только подождать — скоро зима, а к весне Величка будет уже на сносях. Не тронут они никого.

Гава вздохнула:

— Как бы не так.

Гава дала Дубыне пузырек с сонным зельем и даже согласилась спрятать Величку.