Книга Стрела времени, страница 93 – Майкл Крайтон

Марек не ответил; он уже отползал в сторону, прижимаясь всем телом к земле. Кейт ползла рядом с ним. Стрела чуть не угодила в Криса; железный наконечник порвал ему камзол, и Крис почувствовал, что на плече у него появилась новая царапина.

Он прижался всем телом к земле и пополз следом за товарищами.

28:12:39

– У нас есть хорошие новости и плохие новости, – кокетливо проговорила Диана Крамер, войдя без нескольких минут девять в кабинет Дониджера. Дониджер сидел за компьютером и одной рукой что-то выстукивал на клавиатуре. В левой руке он держал банку кока-колы.

– Давайте плохие, – распорядился Дониджер.

– Наших раненых доставили в университетскую клинику. Угадайте, кто из врачей дежурил там ночью, когда их привезли? Тот же самый доктор, который пытался спасти Трауба в Галлапе. Женщина по фамилии Цоси.

– Один и тот же доктор в двух больницах?

– Да. Ее основное место работы – университет, но дважды в неделю она дежурит в Галлапе.

– Вот дерьмо! – выругался Дониджер. – А это законно?

– Абсолютно. Но, так или иначе, доктор Цоси прошлась по нашим лаборантам частым гребешком. Она даже провела с троими из них исследование на магниторезонансном томографе. Она потребовала предоставить ей томограф, как только узнала, что несчастный случай связан с МТК.

– Томограф? – Дониджер нахмурился. – Это означает, что ей должно быть известно о наличии у Трауба странной патологии.

– Да, – согласилась Крамер. – Поскольку она, по всей видимости, поместила Трауба в томограф. А сейчас она, совершенно ясно, искала нечто определенное. Физические дефекты. Телесные аномалии.

– Вот дерьмо! – повторил Дониджер.

– Она вложила столько энергии в свои изыскания, что могла сделать всех врачей в больнице параноиками. К тому же она позвонила в Галлап этому копу, Уонеке. Похоже, что они друзья.

– Мне это нужно, – простонал Дониджер, – как вторая дырка в заднице.

– А хотите хорошие новости?

– Я готов.

– Уонека позвонил в полицию Альбукерке. В клинику лично прибыл шеф полиции с парой репортеров. Они долго сидели там, рассчитывая узнать что-то сенсационное. Они ожидали, что у наших людей окажется лучевая болезнь. Что они будут светиться в темноте. Вместо этого получился большой конфуз. Все травмы оказались незначительными. Главным образом это были порезы стеклом. Даже осколочные ранения поверхностные: металл всего лишь рассек кожу.

– Водные щиты должны были задержать осколки, – заметил Дониджер.

– Я думаю, что так и случилось. Но народ был разочарован. И наконец – томограф – развенчанная королева – три безрезультатных обследования. Ни у одного из наших людей не оказалось никаких ошибок транскрипции. Конечно, потому, что они простые лаборанты. Директор клиники писал кипятком. Шеф полиции писал кипятком. Репортеры умчались, чтобы успеть на пожар в жилом доме. Тем временем какой-то парень с камнями в почках чуть не отдал богу душу, так как его нельзя было обследовать, пока мисс Цоси насиловала томограф. И сейчас она беспокоится, как бы не лишиться работы. Уонека полностью обгадился. Оба теперь забьются в щели.

– Чудесно! – сказал Дониджер, постукивая пальцами по столу. – Эти говнюки получили то, чего заслуживали.

– И, в довершение успехов, – торжествующе провозгласила Крамер, – французская журналистка Луиза Дельвер согласилась приехать сюда за наш счет.

– Ну, наконец-то! Когда?

– На следующей неделе. Мы устроим ей обычную экскурсию для дураков.

– Похоже, что день начался на редкость хорошо, – подвел итог Дониджер. – У нас появилась реальная возможность загнать этого духа обратно в бутылку. Это все?

– Журналисты приедут к полудню.

– Это относится к плохим новостям, – сказал Дониджер.

– А Стерн нашел старую машину опытного образца и намерен отправиться на ней туда. Гордон наотрез отказал ему, но Стерн хочет, чтобы вы сказали: можно или нельзя ею воспользоваться.

Дониджер задумался на несколько секунд.

– А я скажу: пусть валит.

– Боб…

– Почему бы ему не отправиться? – спросил Дониджер.

– Потому что это чертовски опасно. У этой машины минимальный уровень экранирования. Она не использовалась уже несколько лет, и за ней числится множество серьезных ошибок транскрипции у тех людей, которые ею пользовались. Она даже может вообще не вернуться.

– Я знаю это, – махнул рукой Дониджер. – Все это неважно.

– А что же важно? – растерянно спросила Крамер.

– Баретто.

– Баретто?

– Это что, эхо? Диана, подумайте, ради Христа.

Крамер, нахмурившись, мотнула головой.

– Соберите все вместе. Баретто погиб то ли на первой, то ли на второй минуте поездки. Разве не так? Кто-то утыкал его стрелами сразу же после перехода.

– Да..

– Первые несколько минут, – продолжал Дониджер, – это время, когда все, группой, стоят вокруг машин. Правильно? Так почему мы должны считать, что Баретто погиб, а остальные уцелели?

Крамер промолчала.

– Вполне резонно считать, что тот, кто прикончил Баретто, скорее всего расправился и со всеми остальными. Со всей группой.

– Ну, да…

– Это означает, что они, вероятнее всего, не вернутся. Профессор не вернется. Вся группа погибла. Конечно, это неудача, но объяснить исчезновение нескольких человек мы сможем: трагический несчастный случай в лаборатории, при котором все тела сгорели дотла, или авиационная катастрофа .. Ни у кого не хватит ума…

Наступило молчание.

– Не считая того, что здесь находится Стерн, – сказала Крамер. – Ему-то все известно.

– Правильно.

– Значит, вы хотите послать его туда же. Заодно избавиться и от него. Выиграть с чистой победой.

– Ни в коей мере, – быстро возразил Дониджер. – Эй, я, конечно, против этого. Но ведь парень рвется. Он хочет помочь своим друзьям. И с моей стороны было бы нехорошо встать у него на пути.

– Боб, – сказала Крамер, – иногда вы бываете настоящим засранцем.

Дониджер внезапно рассмеялся. Он смеялся высоким, крикливым, истеричным смехом, как порой смеются маленькие дети. Почему-то именно так смеялись многие ученые, но Крамер всегда казалось, что именно так хохочут в темноте гиены.

– Если вы позволите Стерну отправиться туда, я уйду.

После этих слов Дониджер расхохотался еще сильнее. Он откинулся на спинку кресла, запрокинул голову. Это совершенно взбесило Крамер.

– Я говорю совершенно серьезно.

Он наконец перестал хихикать и вытер слезы.