Онлайн книга «Экстренный случай»
|
Значит, остаются Арт и кто-то из дружков Карен с Маячного холма. Или человек, которого я еще не встречал и о существовании которого пока не знаю. Несколько минут я тупо разглядывал список, а потом позвонил в Городскую больницу. Элис на месте не оказалось, и мне пришлось говорить с другой секретаршей. – У вас есть заключение о причинах смерти Карен Рэнделл? – Номер карточки? – Не знаю. – Не вредно было бы знать, – с явным раздражением ответила секретарша. Мне было доподлинно известно, что перед ней стоит картотечный ящик с отчетами обо всех вскрытиях, произведенных в текущем месяце. Отчеты располагались в алфавитном порядке и были снабжены номерами, так что отыскать нужный не составляло никакого труда. После долгого молчания секретарша сказала: – Так, вот он. Вагинальное кровотечение вследствие прободения матки и разрыва тканей в результате выскабливания при трехмесячной беременности на фоне общей анафилаксии. – Да? – Я задумчиво нахмурился. – Вы уверены? – Я лишь читаю то, что здесь написано. – Спасибо. Я положил трубку. Странно. Джудит принесла мне чашку кофе и спросила: – В чем дело? – В отчете о вскрытии говорится, что Карен Рэнделл была беременна. – А разве нет? – Никогда бы не подумал, – ответил я. Но я знал, что могу и заблуждаться. Даже если общее обследование ничего не дало, микроскопическое могло показать наличие беременности. Но мне почему-то казалось, что такое вряд ли возможно. Я позвонил Мэрфи, чтобы спросить о гормональном анализе, но результаты ожидались только во второй половине дня. Тогда я раскрыл телефонную книгу и нашел адрес Анджелы Хардинг. Она жила на Каштановой улице, в очень хорошем районе. Туда я и направился. * * * Каштановая проходит неподалеку от Чарльз-стрит, возле подножия Холма. Это очень тихий район жилых домов, экзотических ресторанчиков, лавок древностей и маленьких гастрономов. Населен он главным образом врачами, юристами и банкирами, которые хотят жить в хорошем месте, но пока не могут позволить себе перебраться в Ньютон или Уэллсли. Кроме того, тут обретаются люди предпенсионного возраста, дети которых уже выросли и создали собственные семьи. В общем, если уж селиться в Бостоне, то именно здесь, на Маячном холме. Конечно, тут обитали и студенты, обычно по три-четыре человека в маленькой квартирке, иначе они не смогли бы платить за жилье. Пожилому люду нравилось соседствовать с молодежью, придававшей местной палитре свежих красок. Разумеется, если молодежь опрятно одета и не безобразничает. Анджела Хардинг проживала на втором этаже в доме без лифта. Я постучал в дверь, и мне открыла щуплая темноволосая девушка в мини-юбке и свитере. На носу у нее болтались здоровенные круглые очки, а на щеке был намалеван цветок. – Анджела Хардинг? – Нет, – ответила девушка. – Вы опоздали. Она уже ушла, но, может быть, вернется. – Меня зовут доктор Берри. Я патологоанатом. – О! – Девица закусила губу и растерянно уставилась на меня. – А вы – Бабблз? – Да. Откуда вы знаете? Ну конечно! – щелкнув пальцами, воскликнула она. – Это вы вчера приходили к Сверхголове. – Правильно. – Мне говорили. – Она посторонилась. – Заходите. Убранство гостиной исчерпывалось кушеткой и несколькими подушками на полу. Дверь спальни была распахнута, и я заметил неубранную постель. – Я навожу справки о Карен Рэнделл. – Наслышана. – Значит, здесь вы и жили прошлым летом? – Ну… – Когда вы последний раз видели Карен? – Несколько месяцев назад. И Анджела тоже. – Это она вам так сказала? – Ну разумеется. – Когда? – Вчера вечером. Мы с ней говорили о Карен. Нам стало известно о.., несчастном случае. – Откуда? Она передернула плечами: – Поговаривали. – Что именно? – Что ее плохо выскоблили. – Вы знаете, кто это сделал? – Полиция замела какого-то коновала. Ну, да это для вас не новость. – Верно. – Может, он и скоблил, – пожав плечами, продолжала девица. – Но не знаю, – добавила она, отбрасывая с лица длинные черные волосы. У нее была очень бледная кожа. – То есть? – Ну, Карен ведь была не дура и знала, что почем. С ней такое уже случалось. Хотя бы прошлым летом. – Аборты? – Ну… А после аборта – депрессия. Пару раз круто подсела. У нее был бзик насчет детей, она знала, что поступает плохо, и кейфовала, чтобы легче стало. Мы не хотели, чтобы она ширялась после операции, но Карен требовала. И очень круто подсела. – Как это – круто? – Ну.., однажды вообразила себя ножом. Принялась ползать по комнате и орать, что тут все в крови – стены, полы, все. И думала, что окна – это младенцы, которые чернеют и умирают. Тяжелый случай. – И как вы поступили? – Помогли, чем могли, – Бабблз передернула плечами, подошла к столу и взяла с него банку и маленькое проволочное кольцо. Взмахнув кольцом, она пустила каскад мыльных пузырей и принялась наблюдать за ними. Пузыри медленно опускались на пол и лопались. – Тяжелый был случай, – повторила Бабблз, – А кто делал ей аборт прошлым летом? – спросил я. Бабблз рассмеялась: – Не знаю. – Как это произошло? – Ну.., залетела. И объявила, что хочет избавиться от ребенка. Уехала куда-то, а через день вернулась с улыбкой до ушей. – И все? Никаких осложнений? – Никаких, – Бабблз пустила еще одну вереницу пузырей и уставилась на них. – Извините, я сейчас. – Она вышла на кухню, налила стакан воды и приняла какую-то пилюлю. – Что это? – Бомбочки. – Бомбочки? – Ну.., вы же знаете! – Она раздраженно взмахнула рукой. – Стимулятор. Колеса. – Амфитамин? – Метедрин. – Все время принимаете? – Сразу видно, что эскулап, – она снова откинула волосы со лба. – Все ему расскажи да поведай. – Где достаете? Я видел, какая у нее была капсула. Миллиграммов пять как минимум. А на черном рынке ходили главным образом миллиграммовые. – Забудьте об этом, – попросила Бабблз. – Просто забудьте. |