Онлайн книга «Государство страха»
|
Уровни СО2 1957—2002  — Да… — Подобный эффект наблюдается по всему миру. Поэтому мы и говорим: глобальное потепление. — Именно… — Но Нью-Йорк и Олбани разделяют всего сто сорок миль. Из одного города до другого на автомобиле можно добраться за три часа. И там уровни содержания углекислого газа идентичны. Однако в Нью-Йорке наблюдается потепление, а в Олбани, напротив, пусть незначительное, но похолодание. Может ли это служить свидетельством глобального потепления? — Погода носит локальный характер, — сказал Эванс. — В одних местах холоднее или теплее, чем в других. Так было и будет всегда. — Но мы говорим о климате, а не о погоде. Климат — это та же погода, только за долгий промежуток времени. — Да… — А потому я бы согласилась с вами, если бы в обоих этих местах отмечалось потепление, пусть даже в разной степени. Но здесь этого не наблюдается. А в Уэст-Пойнт, вы сами только что убедились в этом… в Уэст-Пойнт, который находится где-то посередине между Нью-Йорком и Олбани, никаких изменений. — Думаю, что теории глобального потепления в целом никак не противоречит тот факт, что в отдельных местах стало холоднее. — Вот как? Это почему же? — Кажется, я даже где-то об этом читал. — Вся атмосфера Земли нагревается, и вследствие этого в ряде мест становится холодней? — Да, думаю, именно так. — Но если вдуматься хорошенько, разве это не абсурд? — Нет, ничуть, — ответил Эванс. — Сами знаете, климат — система сложная. — Что это значит, не понимаю? — Сложная — значит, сложная. И далеко не всегда ведет себя предсказуемо. — Да, что верно, то верно, — заметила Дженифер. — Однако вернемся к Нью-Йорку и Олбани. Тот факт, что эти два города расположены так близко один от другого, однако изменения температур в них носят разный характер, может смутить жюри присяжных. Заставить их усомниться в том, что мы измеряем именно глобальное потепление, а не нечто другое. За последние сто восемьдесят пять лет население Нью-Йорка выросло до восьми миллионов, в то время как в Олбани рост этот неизмеримо меньше, согласны? — Да, — кивнул Эванс. — И мы знаем, что именно благодаря урбанистическому тепловому эффекту в городах теплее, чем в окружающей их сельской местности, так? — Да. — И этот урбанистический эффект носит локальный характер, никак не связанный с глобальным потеплением? — Разумеется… — Тогда скажите мне вот что. Можно ли с уверенностью утверждать, что резкий рост температур в Нью-Йорке вызван именно глобальным потеплением, а не выделением избыточного тепла от тротуаров, мостовых и небоскребов? — Ну, — задумчиво протянул Эванс, — этого я не скажу. Просто не знаю. Но полагаю, что ответ на этот вопрос существует. — От того, что города, подобные Нью-Йорку, становятся больше и теплей, они-то и поднимают среднюю глобальную температуру, так получается? — Полагаю, что так. — В этом случае, если города продолжат расти и заполонят весь мир, мы станем свидетелями глобального потепления на всей планете просто благодаря урбанизации? И всякие там атмосферные парниковые эффекты тут совсем ни при чем, верно? — Уверен, ученые уже задумывались на эту тему, — сказал Эванс. — И могут ответить на этот вопрос. — Да, могут. И ответ их сводится к следующему. Они просто изъяли этот фактор при обработке температурных данных, чтобы как-то компенсировать урбанистический тепловой эффект. — Ну, вот вам, пожалуйста. — Простите, мистер Эванс, но ведь вы юрист. И, разумеется, вам известно, какие экстраординарные усилия предпринимаются при подготовке этого иска, чтобы представленные на суде свидетельства не вызывали сомнений. — Да, но… — Вы же не хотите, чтобы кто-то их опроверг? — Не хочу. — Но в данном случае свидетельства есть не что иное, как температурные данные по ряду городов. И их может опровергнуть любой ученый, поддерживающий идею, что глобальное потепление — это кризис мирового масштаба. — Опровергнуть? Но ведь в целом данные отмечают тенденцию к снижению. — Тогда защита непременно задаст вопрос: достаточной ли степени это снижение? — Не знаю, — пробормотал Эванс. — Все это так запутано и сугубо научно… — Я бы не сказала. Это ключевой вопрос. Урбанизация и, как следствие, парниковый эффект вызывает подъем средних температур поверхности. И на стороне защиты один очень веский аргумент, — сказала Дженифер. — Я только что говорила, несколько недавних исследований показали, что снижение урбанистического эффекта при обсчете данных было на практике совсем небольшим. [23] По крайней мере, в одном исследовании высказано предположение, что минимум половина наблюдаемых температурных изменений вызвана исключительно изменениями в землепользовании. Если это так, тогда глобальное потепление за весь прошлый век составляет менее трех десятых градуса. И это вряд ли можно назвать кризисом или катастрофой для планеты. Эванс промолчал. И сделал умное лицо для камер. — Нет, конечно, — продолжала между тем Дженифер, — и эти выводы тоже можно оспорить. Но суть проблемы остается: если ученые признаются в том, что подгоняют данные по какому-то принципу, любой тут же может усомниться в точности их суждений и выводов. Ну и защита непременно ухватится за это, начнет доказывать, что мы способствовали искажению данных теми людьми, которым это выгодно. — Хотите тем самым сказать, что ученых-климатологов могут обвинить в неэтичности? — Хочу сказать, что это опасная и недальновидная политика — назначать лису главным охранником курятника. Подобного рода подходы с подгонкой данных под определенную теорию в медицине, например, полностью исключаются. Там о двойных стандартах и речи быть не может. — Таким образом, вы все же обвиняете ученых климатологов в неэтичности? — Нет, я просто хочу сказать: в данном случае имеются весьма веские причины для использования двойных стандартов. Послушайте, у каждого ученого есть представление о том, чем должен завершиться его эксперимент, что именно он должен показать. Иначе бы он просто не взялся за проведение этого эксперимента. У него есть определенные ожидания. Но ожидания… они, знаете ли, работают самым загадочным образом и не всегда осознанно. Вам вообще что-либо известно о теории научной предвзятости? |