Онлайн книга «Братишки»
|
Отправляясь на встречу, генерал переоделся в гражданское. Взял из гаража оперативную машину. С трудом поместился в нее – прошли те времена. Пошаливало сердце, пошаливали нервы… пошаливало все. С собой он взял не один, а два пистолета Макарова. Обычно ожидают только один и, найдя его, успокаиваются. Здесь второй пистолет может быть неожиданностью – поразить нападающих или, может, даже застрелиться… Киев встретил генерала тихим осенним вечером, почти без ветра. Снег, успевший выпасть несколько дней назад, стаял – да и немного его и было. И снова наступило серое безвременье, когда ни лета, ни зимы, когда люди торопятся укрыться дома, напиться чаю и лечь спать, а не идут гулять в один из киевских парков, на набережную или кататься на теплоходике по Днепру… …Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары. А Днепр! А закаты! А Выдубецкий монастырь на склонах! Зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Черно-синие густые ночи над водой, электрический крест св. Владимира, висящий в высоте… …Словом, город прекрасный, город счастливый. Мать городов русских. Но это были времена легендарные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей Родины жило беспечальное юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом, а зимой нехолодный, нежесткий крупный ласковый снег… Новый Киев был чужд генералу, он чувствовал, что его время уходит. Не в последнюю очередь из-за этого он согласился принять участие в заговоре – чтобы отомстить новому равнодушно-суетливому обществу, которое захватило город и все более уверенно обживало его. Кооператоры и фарцовщики стали бизнесменами, валютчики – банкирами. А кем стали они – милиционеры? Точнее, менты… Неуверенно припарковав машину, генерал нырнул в парк. Старые ботинки шлепали по выметенной парковой аллее, и звук их совсем не был похож на звук почетного караула – уверенный, четкий и звонкий… Контактер появился ровно в назначенное время: молодой, по меркам высшей власти даже непозволительно молодой, в черном плаще от Burberry. Виталий Назарчук, депутат Рады. С ним был всего лишь один охранник, он жестом показал сидящему на скамейке старику подняться, но контактер отрицательно покачал головой, и охранник послушно отошел, заняв позицию в пяти метрах от лавки… – Обязательно было тащить его с собой? – раздраженно спросил генерал, кивая в сторону охранника. – Это мера предосторожности. Не более того. – Пусть отойдет подальше. Контактер показал рукой охраннику, и тот направился в конец аллеи, постоянно озираясь. Отошел он не так уж и далеко. – Напрасно беспокоитесь. Он не понимает ни русский, ни украинский. Он из Израиля. Генерал молчал, не зная, с чего начать. – Признаюсь, я был весьма удивлен вашему звонку. Довольно неожиданно… Вот что сказать. Хотел с вами посоветоваться? С этим, с желторотым щенком. – В стране кризис… – неуверенно начал генерал. – Это не новость. В стране кризис вот уже десять лет. – Да, но сейчас все по-другому… Генерал лихорадочно вспоминал, что ему известно о его нынешнем собеседнике. Юрист, имя сделал на защите украинских диссидентов – что позволило ему уйти в политику. Один из самых молодых депутатов Верховной Рады Украины. Связан с киевскими и закарпатскими ОПГ и фактически курирует врастание их в легальный бизнес. Оппонент как донецким, так и днепропетровским. Именно их – как третью силу – начал продвигать Папа в последнее время, не желая стать жертвой смертельной схватки между донецким и днепропетровским кланами. Именно из этой схватки и растут корни нынешнего кризиса… Юрист понимающе смотрел на него. Надо ходить – или-или. Целок в таких играх нет. – Вам известно, что генерал армии Головач планирует государственный переворот и убийство президента? – Ну, первое известно, а вот второе для меня новость. Можно подробнее? – Подробнее я скажу лично ему. – Кому – ему? – Папе, – раздраженно сказал генерал, – лично Кузьмуку. И только ему. Пытаться брать меня силой не советую – не выйдет. Живым я не дамся, если что. Юрист поморщился: – Помилуйте, сейчас не тридцать седьмой год. – Тридцать седьмой… тогда порядок был. – Это понятно. Почему вы выбрали меня? Я не самый близкий для Кузьмука человек. – Потому что кое-кто из его близких людей – активные участники заговора. Если я появлюсь на Банковой, меня уберут тут же. Встреча должна состояться где-то на нейтральной территории – не в Конче-Заспе и не на Банковой. – Это еще сложнее сделать. – Надо – сделаете! – психанул генерал. – Думаете, я не знаю, куда вы все метите? – Да вы успокойтесь, организуем, конечно. Вы готовы назвать имена? – Да. – В обмен на?.. – Прощение… и то, что до пенсии дадут доработать. – Ну… немного. Я бы просил больше. Генералу стало невыразимо тошно. Вот они. Те, кто теперь хозяева в стране. – Мне много не надо. – Хорошо. Кто-то знает о нашей встрече? – Нет. – Запишите мой номер. Это личный… Контактер, как и все важные люди в Киеве, имел несколько трубок. Номер одной – на визитке, но по ней он никогда не отвечал, только перезванивал, если что. Номер два – служебная, три – личная. Иногда была и четвертая – для самых близких и доверенных людей. Генерал, подслеповато щурясь, кое-как записал. – Сейчас непосредственной угрозы нет? – Сейчас – нет. Когда? – Несколько дней. Я заинтересован в этом, так же как и вы. И кстати… … – Когда будете встречаться с Кузьмуком, не говорите ему, что это вы на меня вышли. Намекните на обратное. Тем самым вы окажете мне услугу. Генерал кивнул, преодолевая брезгливость: – Хорошо. – Вот и отлично. Звоните мне каждый день… ну, скажем, в девятнадцать ноль-ноль. И я буду знать, что с вами все в порядке. Контактер встал со своего места, охранник мгновенно оказался рядом. – Не сидите здесь долго. Простудитесь… Контактер уже ушел, сел в облитый светом фонарей черный «Мерседес-600» и растворился в ночи, а генерал все еще смотрел в сторону выхода из парка. Ну… вот и всё. Предал… Сдал бы его Головач, если бы его прижали и появилась возможность свалить все на него? Да, конечно, сдал бы за мил душу. Он для Головача – барабан, стукач, которого он завербовал на компре освещать деятельность органов. Пусть высокопоставленный – но стукач… |