Онлайн книга «Двор чудес»
|
— В замке Фонтенбло. Дрожь сотрясла Маржантину. — В замке… — прошептала она. — Да-да… В замке французского короля, так? — Да, мадам. Выстрел часового как будто убил безумие Маржантины. С изумлением, почти с ужасом она убеждалась, что рассуждает, что мысли ее ясны, в них есть связь и порядок, понимала, что и памятью своей она владеет. Как во сне, она опять пробежала в мыслях свой путь от Парижа до Фонтенбло, припомнила, как ожидала короля — своего возлюбленного, повторяла слова герцогини д’Этамп: — Вот она, твоя дочка, твоя Жилет! Но некоторые события, случившиеся с ней за время безумия, словно скрылись от нее в густом мраке. Так, она совершенно не помнила, как ей пришло в голову пойти в Фонтенбло; не помнила и того, что девушка, которая ей теперь улыбается, когда-то была у нее в лачуге. С робкой тревогой она спросила: — Не скажете, как вас зовут? — Меня зовут Жилет… Маржантина судорожно схватилась за одеяло, но сдержалась. — Жилет… — нежно повторила она. — Красивое имя… Жилет улыбнулась. — А почему меня отнесли в этот прекрасный замок? — Это я так велела… — Вы? Ну да… ничего нет удивительного… — Почему? — опять улыбнулась Жилет. — Потому что вы добрая… и вообще… может, так оно и надо… Жилет не поняла эту невнятную фразу, которой Маржантина выразила еще более невнятные чувства. Впрочем, в поведении и в словах раненой ей все было странно. Неужели это та самая женщина, которая так жестоко обращалась с ней в Париже? Какая с ней случилась перемена? И почему сейчас, перед выстрелом часового, Маржантина бросилась к ней с криком: «Моя дочка! Моя Жилет!» Эта женщина казалась ей окутанной тайной… А Маржантина спрашивала дальше: — У короля, говорят, есть дочь… как сказать… дочь, а матери ее не знают… Это правда? От этого вопроса Жилет побледнела, глаза ее заволокло слезами, она потупилась… Маржантина пристально глядела на нее. — Вы отвечайте… — нетвердым голосом опять заговорила раненая. — Вы уж поверьте… право слово… уж раз я спрашиваю… Вы мне ответьте, как будто я умираю, а от ваших слов моя жизнь и смерть зависит… — Это правда, мадам, — сказала тогда Жилет. — У короля есть дочь… Наверное, так, раз он сам это мне говорил… — А кто эта дочь? Это вы, правда? Это вы… Горестный вздох вырвался у девушки, и она ответила: — Да, это я… Дочь короля… а матери, увы, нет у меня! Маржантину с головы до ног сотрясла судорога. Из ее глаз медленно-медленно потекли слезы. — Мадам, мадам! — в испуге воскликнула девушка. — Что с вами? Вам плохо? Маржантина отрицательно покачала головой и сдавленным голосом прошептала: — Погодите… мне надо вам сказать… с силами соберусь и скажу… Жилет ожидала, вся трепеща. — Послушайте… — заговорила наконец Маржантина. — Вот что мне надо сказать вам… У меня большой кусок жизни словно во тьме лежит и, видно, уже никогда мне его не осветить… Что случилось за это время? — не знаю… Сколько дней, сколько лет это все продолжалось? Тоже не знаю… Мне кажется, я проспала долго-долго и только теперь проснулась… Разве только кое-что я смутно припоминаю… Вот и вас я, кажется, где-то видела… но мне это, конечно, мерещится… — Да, конечно, мерещится! — с пониманием отозвалась Жилет. Маржантина продолжала: — Зато все то, что было со мной до этого темного времени, я помню до мельчайших подробностей. От того горя мне и сейчас больно, как от нынешнего. А радости в уме такие яркие — и не скажешь, что столько лет прошло. И все это у меня в голове перемешалось… — Постойте, отдохните, я прошу вас! — перебила ее Жилет. Она поняла, что больная сильно взволнована, и перепугалась. — Отдохнуть? — горячо возразила Маржантина. — Какой отдых! С вами говорить — вот мой отдых! Да вы же не знаете… Ох, если бы только так! Вы послушайте… Вы молодая невинная девушка, вам, пожалуй, не стоило бы рассказывать… может, вы меня осудите… А все-таки надо рассказать… Я была тогда молода, красива и всей душой любила молодого кавалера, а он мне клялся в вечной любви… Вот вы и покраснели… этого я и боялась… Как быть? — Нет, нет! — поспешно воскликнула потрясенная Жилет. — Говорите… не обращайте внимания… — И стала я матерью… родила ребеночка… И в тот самый день — в день горя и радости — я узнала, какой негодяй тот, кого я любила… Чуть не умерла тогда… А потом жила дальше, и жизнь моя была бы очень хороша, не потеряй я ребеночка… — Так он умер? — спросила Жилет. Маржантина не ответила — может быть, и не услышала. Она продолжала, все больше и больше волнуясь: — А знаете ли, как звали того человека? — Скажите! Непременно скажите! — Звали его Франсуа, и стал он потом французским королем. — Мой отец! — прошептала Жилет, теряя силы. — А ребеночек мой… да я вам не сказала ведь, что то была девочка? Не сказала, что обожала ее всей душой, до безумия? Слушайте… слушайте… все это было в Блуа… — В Блуа! — тихонько произнесла девушка. — И однажды она пропала. Как пропала? Не знаю… Позже, гораздо позже, ее будто видели в Манте… — В Манте! — прохрипела Жилет, побледнев, как смерть. — Говорили мне, ее увел какой-то человек… да какой человек! Чудище, урод безобразный… А потом я ничего уже не помню. Глухой стон невыразимой радости вырвался у Жилет. Ей хотелось закричать: «Матушка! Матушка! Это я — ваша дочь!», но горло не могло издать ни звука. Хотела протянуть руки — но чувствовала, как жизнь ее покидает, что она сейчас упадет… — Ангелы небесные! Это она! Это она! С этим воплем Маржантина вскочила с постели и заключила дочь в объятия. По возгласам Жилет, по тому, как росло ее возбуждение по мере рассказа, по тому, что с ней случилось при последних словах, она поняла: девушка узнала себя в ее рассказе. Под исступленными ласками матери Жилет открыла глаза. — Матушка! — еле-еле прошептала она. — Это ты! — стонала Маржантина со смехом и с рыданиями. — Так это же ты! А я сомневалась! Плохая я, видно, мать! Какая ты красивая! Как выросла! Господи! Как же давно это было! А я-то думала: увижу тебя и возьму на руки побаюкать — представляешь? Что за этим последовало — описать невозможно. Но наконец после всех слез и вздохов Маржантина захотела узнать, откуда Жилет знает своего отца, как она попала в замок Фонтенбло. |