Онлайн книга «Двор чудес»
|
— Вот как! Герцогиня д’Этамп… — промолвила Мадлен и прошептала про себя: «Вот этого я уже не понимаю… если только… да! Все возможно при этом дворе, прогнившем до мозга костей!» Вслух она продолжала: — Вот послушайте, я думаю о нашем положении. Дать вам уйти отсюда я попробую. Жилет радостно вскрикнула. — О, это будет трудно… но не невозможно. А пока ждите, бодрствуйте, не теряйте бдительности, будьте настороже днем и ночью. Мадлен встала и сказала: — Осмотрим дверь. Она подошла к ней, потрясла, убедилась, что замок держится на надежных болтах, что внутренний железный засов не подпилен, что скобы прочные. — Тут все хорошо: не с этой стороны опасность. Точно так же она осмотрела все окна. Убедившись, что ставни тоже надежные, она немного подумала и вдруг иронически улыбнулась. — Поняла! — сказала она про себя, а вслух произнесла: — Знаете, я думаю, вы правы. Нечего мне оставаться в подвале, где я кашляла и болела без всякой пользы. Раз вы позволите, я поселюсь рядом с вами, в пустой комнате. Мадемуазель Жилет может спокойно спать: ручаюсь, что в эту ночь с ней ничего не случится. А с вами, сударыня, нам еще надо немного поговорить… угодно вам? — Но на чем же вы сами будете спать? — спросила Жилет. — Да, вот на этом канапе! — Оно как раз мне очень подойдет, — сказала Мадлен. В комнате Жилет стояло прекрасное канапе, длинное и широкое: один человек мог на нем разместиться не менее удобно, чем на кровати. «Этому канапе лучше стоять в пустой комнате, чем в девичьей спальне!» — почему-то подумала Мадлен. Втроем они перенесли канапе, и Жилет вернулась к себе в спальню, а Маржантина с Мадлен остались вдвоем в столовой. Мадлен подвела Маржантину к двери, отделявшую столовую от пустой комнаты. Дверь запиралась на простую щеколду. — Обратили на это внимание? — спросила Мадлен. — Нет. Окно же не открывается, а иначе сюда не попадешь. Казалось, что ставни держатся очень крепко: подергав за середину, их нипочем было не распахнуть. Тогда Мадлен стала осматривать петли. Камень около петель она поцарапала гвоздем и сказала Маржантине: — Видите? — Ах, негодяи! Гвоздь раскрошил камень, как штукатурку. Да это и была штукатурка. Петли выломали, а потом дыры просто заделали гипсом и затерли пылью, чтобы не было видно. — Вот здесь разбойнику и устроили вход. Я все это, как наяву, вижу. Он подходит из парка с парой-тройкой подручных, за пару минут они выламывают петли, вынимают ставни и входят. Тогда сообщники бросаются на вас и, если нужно, убивают, а он бежит в спальню к Жилет… Завтра утром я опять заделаю эту дырку, чтобы никто не догадался, что вы знаете, в чем дело. — Что же делать? Что же делать? О, я теперь спать не лягу! Так и буду сидеть перед дочкиной дверью! Да будь их хоть двадцать человек! Они не знают, что такое мать! — Ничего не бойтесь, — сказала Мадлен. — Как «не бойтесь»? Что вы такое говорите? — Говорю, чтобы вы ничего не боялись, потому что тут я! Клянусь вам: этот мерзавец убежит от меня скорее, чем от кинжала. — Не понимаю… — И не надо вам понимать. Просто успокойтесь и спите мирно себе в своей постели: разбойник не пройдет. Впрочем, на всякий случай дверь в столовую можете заставить. — Нет-нет, не буду! — воскликнула Маржантина. — Я хочу быть рядом с вами, прийти на помощь. Вы же всю опасность берете на себя! — Ну что ж! — сказала Мадлен, смущенно улыбаясь. — Вдвоем мы и вправду лучше защитим девочку… Они вернулись в столовую и сели, ничего не говоря. Каждая из них старалась прочесть в глазах другой ответ на свой мысленный вопрос. Первой решилась заговорить Мадлен Феррон: — Так значит, король знает, что Жилет его дочь, и все-таки… — Да. — Даже не знаешь, что и думать! Видно, мерзавца безумие какое-то поразило; в своих разнузданных страстях он уже ничего не разбирает… — Вы сильно его ненавидите? — Как и вы. — У меня-то есть причина… — мрачно сказала Маржентина. — Я вам назову эту причину. На заре ваших дней, когда ваше сердце впервые открылось любви, он явился вам. Он клялся, что любит вас, что жизнь готов за вас отдать… — Да-да-да! Откуда вы знаете? — Да так… И перед этим любовным пылом, перед пламенными отчаянными взорами, пожалуй, перед угрозами самоубийства вы не устояли; вы страстно обожали этого человека, а он с той минуты, как вы ему отдались, только и думал, как весело будет, когда он вас бросит! Все так и было? — Точь-в-точь! — трепеща воскликнула Маржантина. — Мне просто было угадать вашу историю: много несчастных этот человек так довел до отчаянья. Маржантина смотрела на собеседницу; ее тоже мучило желание задать вопрос, который она не смела облечь в слова. Наконец она решилась. — А с вами тоже так было? — робко спросила она. — Да, — просто и ясно ответила Мадлен. И рассказала: — Да, и со мной произошла такая история, а все любовные истории короля кончаются доброй шуткой. Для меня он придумал такую: дал моему мужу ключ от дома, где мы должны были свидеться, и назвал час свидания. — Какой ужас! — И муж пришел, — продолжала Мадлен, истерически расхохотавшись, — только не один: он пришел с палачом! И только благодаря чуду мои кости не лежат теперь под Монфоконской виселицей! — Какой ужас! — опять воскликнула Маржантина. — А что вы? Что он придумал, когда вас бросал? — Это было жестоко, — негромко проговорила Маржантина. — В тот вечер, когда родилась моя дочка… когда я собиралась отдать Богу душу на постели… он в соседней комнате устроил попойку… Я услышала его голос… кое-как поднялась, открыла дверь… и увидела: он сидит и хохочет с бокалом в руке, а на коленях у него женщина, и он с ней целуется… — Да, — протянула Мадлен, — придумано неплохо… Узнаю его в этом поступке… Потом она встала и пожелала Маржантине спокойной ночи: — Спите и не бойтесь. Затем она прошла в комнату с канапе, а Маржантина в свою спальню. Но Мадлен не легла спать, а спустилась в свой подвал. Туда подкупленный ею дворцовый лакей по ее приказу принес все, что может когда-нибудь понадобиться. В том числе там лежали на столике листки бумаги и перья, стояли чернила в чернильнице. На одном листке Мадлен написала несколько слов, сложила его и запечатала. На обороте она написала адрес: «Господину шевалье де Рагастену в гостинице “Великий Карл”». |