Книга Гнев Цезаря, страница 81 – Богдан Сушинский

– Но вы хотя бы отдаете себе отчет, – попытался ослабить веревки Гайдук, – что наш морской конвой находится здесь под эгидой международной комиссии по репарациям? И что мой арест вызовет не только протест Москвы, но и международный скандал, которого вашей стране сейчас, при ее международном положении, как раз и не хватало?

Майор уселся верхом на стул напротив Гайдука и какое-то время сидел так, глаза в глаза, гипнотизируя его не столько взглядом, сколько оскалом узких, длинных и предельно неухоженных зубов.

– Нет, подполковник, Москва раздувать скандал не станет. Как только мы передадим вас русской контрразведке, вас и допрашивать долго не станут, а тут же расстреляют.

– Так, может, решитесь не выдавать? – оскалился подполковник, подражая Хилому. – Каков ваш интерес в моем разоблачении, как, впрочем, и в гибели?

– Как минимум буду отмечен начальством за разоблачение группы иностранных разведчиков, действовавших на территории Албании.

– Вы имеете в виду меня и моих подчиненных? Но мы официально представились вашим властям как группа флотских контрразведчиков, обеспечивающих безопасность конвоя. Поинтересуйтесь у своих пограничников.

– Не волнуйтесь, уже поинтересовались.

– Тогда в чем дело? Не хотите же вы повеселить всю Европу, доказывая, что русские шпионили во Влёре, пытаясь определить численность плавсредств албанского военного флота и мощность его береговой базы?

Майор поиграл желваками и тяжело вздохнул, как человек, вынужденный прощать иностранцу, надругавшемуся над его патриотическими чувствами.

– Мы следили за вами и вашими контактами с тем германцем, который выдает себя за итальянского контрразведчика, – ушел майор от прямого ответа.

– Причем слежка велась настолько примитивно, что не заметить ее было попросту невозможно.

Один из охранников ринулся к арестованному, но майор выбросил вперед руку.

– Ваша очередь, лейтенант, еще придет. Говорите, заметили слежку? – вновь обратился к русскому. – Так вот, спешу огорчить: мои люди не очень-то и маскировались. Как и вы с этим итальянским офицером контрразведки. Но вряд ли вы знаете, кто на самом деле скрывается под этим именем.

– Проверкой его документов я не занимался. Вы, насколько мне известно, тоже.

– Тем не менее сегодня, от информаторов из Италии, нам доподлинно стало известно, что на самом деле…

– …Под этим именем скрывается барон фон Штубер, – криво улыбнулся Гайдук.

Услышав это имя, майор вопросительно взглянул на лейтенанта. Тот ответил ему по-албански, но распознать в потоке незнакомой речи имя барона было несложно. Судя по всему, лейтенант подтвердил, что фамилия барона именно такова: Штубер. К тому же стало ясно, что русский язык лейтенант тоже понимает.

А еще морской чекист отчетливо вспомнил, что именно этот тип увязался за ним во время прогулки по городу и он же прохаживался в отеле у его номера.

– Значит, вы знали, что встречаетесь не просто с итальянским морским офицером, а с бывшим офицером вермахта?

– Если бы ваши информаторы относились к своим обязанностям серьезнее, то выяснили бы, что на самом деле в годы войны барон фон Штубер служил не в вермахте, а в чине штурмбаннфюрера СС числился за Главным управлением имперской безопасности рейха, – решил Дмитрий окончательно добить майора, – то есть был офицером СД. Мало того, он считался вторым диверсантом Германии после Скорцени; во всяком случае, именно он принимал участие в операции «человека со шрамом» по освобождению Муссолини, аресту адмирала Хорти в Будапеште и в ряде других операций. Причем фамилию барон-диверсант сменил только ради приличия, поскольку суд, которому его пытались предать союзники после войны, признал: барон фон Штубер являлся солдатом, который честно выполнял свой долг, и не более того.

Майор что-то пробормотал на своем шепелявом албанском и вновь вопросительно взглянул на лейтенанта. Но тот лишь пристыженно пожал плечами.

– Только не пытайтесь убеждать меня, майор, что вам эти факты из биографии фон Штубера были известны.

– Для меня куда важнее убедиться, что они были известны вам.

– Как и моему командованию, – осенил подполковник своего собеседника саркастической ухмылкой, – которому вы намерены меня выдать.

* * *

Не успел Хилый, вместе с двумя своими подручными, провести первый допрос, как Анна уже знала о происшествии в отеле «Иллирия» и тут же позвонила на домашний телефон полковнику Доноглу, недавно назначенному начальником службы безопасности Влёрского региона.

– Сделайте все возможное, чтобы немедленно освободить подполковника, – решительно потребовала она.

– Но это не мои люди, никто из моих не решился бы без моего приказа…

– Если бы Гайдука взяли ваши люди, я бы уже звонила не вам, а вашему шефу в Тирану, – резко парировала Анна. – И утром подполковника освобождал бы уже другой начальник службы безопасности.

– Хорошо, я свяжусь с полицией…

– Я понимаю, что вы то ли пьяны, то ли не успели проснуться, но все равно должны понять: полиция в этом не замешана. Иначе подполковник не призывал бы вызвать полицию, которую, кстати, никто из персонала гостиницы так и не вызвал, ибо сообразили… Кроме того, понятно, что Гайдука взяли не бандиты, которым он и на фиг не нужен. О бандитах он кричал только для того, чтобы привлечь внимание к своему аресту, поскольку понимал, что оставить отель без своих «инспекторов» я не могла.

– То есть сами вы находитесь сейчас не в отеле?

– Вы еще поинтересуйтесь, не находилась ли я в постели с подполковником в момент его ареста.

– Из этого следует, что номер господина Гайдука вы оставили как минимум за час до появления там людей, арестовавших его.

– Поздравляю, появляются первые проблески…

– Но где в таком случае вы пребываете в эти минуты?

– В арендованной мною квартире, в пяти кварталах от вашего дома. Уже вызвала такси.

– И, как я понимаю, находитесь вы вместе с полковником Роговым?

– Что нетрудно было предположить, – сухо огрызнулась Анна. – Из деликатности могли бы и не уточнять.

– При чем здесь деликатность, черт возьми?! Вы даже не представляете себе, как это кстати! Судя по всему, подполковник Гайдук находится сейчас в руках нашей военной контрразведки. А полковник Рогов – русский атташе в Италии, то есть дипломат. В отсутствие господина Волынцева он единственный, кто может выступить сейчас в качестве представителя советских властей.

– Поди ж ты, я об этом почему-то не подумала. То ли старею, то ли рассчитывала на ваши, полковник Доноглу, связи и служебное всесилие, при которых никакие представители советской дипломатии не понадобятся.

Албанец недовольно покряхтел, однако к попытке облагоразумить Анну прибегать не стал.