Книга Помпея ХХ века, страница 3 – Александр Штейнберг, Елена Мищенко

Я разобрался в этой каше довольно быстро. Старый экземпляр клуба был, действительно, выпущен на украинском языке. Потом его корректировали, добавив к номеру букву «к» и заменив пролет в клубной части с шести метров на 6,4 метра. Все было ясно и можно было бы ответить письмом, но кляуза висела на контроле. Пришлось ехать на место, под бурные возмущения строителей тыкать бригадира в злосчастную букву «к» на обложке альбома, успокаивать, что так получится даже лучше, так как появится естественный карниз, который придется просто оформить, а если не захотят, то использовать эти панели на школе, а сюда заказать новых десять штук длиной 6,4 метра. Потом, естественно, пришлось пить водку с председателем и бригадиром, обсуждать последние новости, петь песни и после этого писать протокол.

– Тiльки не треба писати, що ми не розiбралися, – забеспокоился бригадир.

– А я и не пишу, – ответил я миролюбиво. – Я только написал, что есть отступления от проекта, так как стены выполнены по проекту номер такой-то, а перекрытия по проекту номер такой-то, что вполне допустимо. А будете сдавать, там уж пусть архстройконтроль посмотрит, чтобы ничего не упало.

С клубами периодически возникали сложные ситуации, которые приходилось разбирать на местах. Одна из них началось так. Зашла к нам в мастерскую секретарша Лидия Федоровна, подошла к Анатолию Васильевичу и сказала.

– Косенко вызывают в ЦК на два часа. Сейчас его нет, но он звонил и просил передать вам, чтобы вы тоже были готовы. Партбилет у вас с собой?

– Он у меня всегда с собой. А в чем, собственно, дело?

– Там будет совещание по проектированию и строительству клубов.

– А что конкретно?

– Конкретно и сам Сергей Константинович не знает. Главное, чтобы он после этой поездки не стал опять хвататься за валидол, как после выступления Ивана Николаевича насчет зонтиков.

– Долго вы меня еще этими зонтиками шпынять будете, – раздалось из угла бурчание Ивана Николаевича.

– А вы как думаете – такое не скоро забывается, – и она снова повернулась к Анатолию Васильевичу. – А вы, я надеюсь, не предложите вместо строительства клуба с целью экономии купить каждому колхознику по балалайке, а то директору влепят второй выговор.

Анатолий Васильевич кисло улыбнулся:

– Не бойтесь, не предложу.

На следующий день мы узнали, о чем шла речь на этом совещании. Говорили, что клубы мало строят, потому что они дорогие, что во всех клубах дорогостоящие колоннады, что пора кончать с излишествами, что чем меньше новых клубов, тем больше молодежи засасывается в секты и молельные дома.

Через два дня состоялось аналогичное совещание в Министерстве культуры.

Сергей Константинович потащил меня на это совещание.

– Пойди и выступи, а то я твоим руководителям не доверяю. Один всегда молчит, а второй придумывает какие-то дикости вроде зонтиков. Скажешь, что дороговизна клубов вызвана не так излишествами, как огромными накладными расходами строительных организаций. Совещание проводит сам министр культуры товарищ Безклубенко. Не вздумай острить на эту тему, а то у меня будут неприятности.

Совещание было довольно представительным. Сидели «клубники» из разных проектных и научно-исследовательских институтов, чиновники всяких рангов из министерства сельского хозяйства, министерства сельского строительства и строители – всего человек сорок. Зал был неуютным, узким и очень вытянутым. Никто не стремился в первые ряды. Открыл совещание какой-то чиновник из Минкульта. Он поцокал ногтем по микрофону, убедился что тот молчит и начал:

– Товарищи! Садитесь, пожалуйста, поближе, а то у нас микрофон не работает.

– Он не только Безклубенко, но и Безмикрофоненко, – сострил кто-то в задних рядах.

– Тут не до шуток. Поближе, товарищи, поближе. А то заду не будет слышно (тут я окончательно понял, что нахожусь в Министерстве культуры). Вопрос у нас сегодня очень серьезный. Товарища Безклубенко вызвали в ЦК, так что он прибудет позднее. А сейчас я предоставляю слово докладчику – товарищу Кривенко.

Докладчик низенький, полный, с большим заемом на голове пробрался к трибуне, надел очки и вытащил пачку листков из папки. Из задних рядов опять раздалось. «Хана! Часа на полтора». Товарищ Кривенко обвел строгим взглядом аудиторию и начал иносказательно.

– Дорогие товарищи! Кто-то не хочет работать, а у нас из-за этого неприятности. Вчера меня вызывали в ЦК. Оказывается, во многих селах Украины, и, в частности, в Киевской области, действуют секты. Народ с удовольствием идет в молельные хаты вместо того, чтобы приобщаться к культуре. Молельные хаты и молельные дома сектантов появились в сотнях наших сел. Сельские жители, в том числе молодежь, прямо после сельхоз работ, а в некоторых случаях вместо, идут не в клубы, чтобы вместе петь хором наши советские песни, и не в драмкружки. Нет! Они идут в другие места. Они идут в специальные хаты, где заправляют чуждые нам уголовные элементы. Там их охмуряют баптисты, адвентисты седьмого дня, трясуны и прочие выродки. И, напившись там различных нехороших напитков, они как под наркозом устраивают оргии, трясутся – все трясутся, и мужчины, и женщины, и старики, и дети, и занимаются разными непристойными вещами, даже сексом, вместо того чтобы культурно проводить время. – Здесь его рассказ достиг пределов драматизма. Он так проникся ужасами сектанского засилия, что, говоря о трясунах, выскочил из-за трибуны и выполнил что-то вроде танца живота, правда, не очень удачно. – А все это из-за чего? Есть мнение, что из-за того, что в селах нет клубов. А почему нет клубов? А потому, товарищи архитекторы, что вы не разработали хороших проектов этих клубов. Так что я попрошу вас немедленно приступить к решению этого вопроса. Разрабатывайте проекты хороших, дешевых клубов, иначе у руководства ваших институтов будут большие неприятности.

Затем, как и полагалось в те годы, он вылил очередной капитальный ушат грязи на головы всех архитекторов без разбора. Выступившие за ним чиновники полностью поддержали выступавшего и добавили свой ушат на головы моих коллег.

После этого попросил слова представитель министерства сельского хозяйства. Он опоздал, и поэтому не знал ситуацию. Начал он стандартно:

– Товарищи! Я, как представитель министерства сельского хозяйства, должен вам сообщить, что мы думаем по этому вопросу. Вот тут товарищ Безклубенко говорил за клубы.

– Товарищ Безклубенко тут ничего не говорил, – раздраженно ответил ведущий. – Его здесь нет.

– Ну вот тут товарищ докладчик говорил за культуру на селе, за клубы, за дома культуры.

– Что вы все за да за. Мы все за культуру. Говорите по существу.

– Я недавно работаю в министерстве, но с этим вопросом хорошо знаком. Я приступил к обязанностям в сентябре. Со время приступления прошло всего три месяца, но я уже объездил…

– О каком преступлении вы говорите? Высказывайтесь яснее.

Так, через пень колоду, шло это совещание. В основном, чехвостили архитекторов. Когда дошла очередь до проектантов, Сергей Константинович вытолкнул меня.