Книга Зона Посещения. Калибр памяти, страница 22 – Сергей Вольнов

– Дика… ри? – переспросил мужчина. – В смыссли? Кхде мы, кака страна?

– Ты что, издеваешься?! – не выдержала Рута. Действительно! По-российски бегло говорит, а такую фигню городит.

– Я не сснаю… я нищего не сснаю… мало я помню… – пожаловался мужчина. И так это у него беспомощно, сконфуженно получилось, что Рута даже испытала мимолётный стыд за то, что рявкнула на товарища по несчастью. От греха подальше она решила промолчать и не прокомментировала последние реплики.

– Ты действительно не помнишь? – после долгой паузы спросила она осторожно. – Что-то с памятью случилось?

– Почти ничего.

Эти два слова вдруг прозвучали без искажений.

– М-да, – сочувственно протянула девушка.

Вот ведь, ей казалось, что угодила в переплёт хуже некуда. А выходит, кому-то зонная тропа может подкинуть ловушку страшнее той, в которую она влетела в тот момент, когда столкнулась с дикарями в процессе выполнения задания.

– Что вопще происходит? Где мы находимса?

А парень всё чище и чище говорит. Неужели адаптируется к нормальному звукоизвлечению прямо на ходу, послушав её произношение?..

– Вот заладил, – буркнула она. – В логове дикарей мы.

– Страна, какая здесь сстрана? – не унимался мужчина.

– Тебе, похоже, память капитально отшибло, – обречённо констатировала Рута. – Какая страна, нафиг… Здесь Трот.

– Что?..

– Российская. Зона. Посещения, – отчеканила девушка.

С каждой минутой она чувствовала себя всё уверенней и лучше. Как будто утешилась тем, что у кого-то положение может быть ещё незавидней, чем у неё. Даже мерзкий привкус во рту почти исчез.

– Помогай мне! Прошшу! – Он схватившись за прутья своей клетки и приник лицом к ячейкам решётки. – Помоги всспомнить!

– Э нет! Это удовольствие может затянуться, – покачала головой Рута. – Давай сначала сбежим отсюда.

– Бежать? Куда?

– Да хоть куда! – Девушка приглашающе развела руки в стороны. И уточнила: – Ты вообще, что ли, не врубаешься в ситуацию?

– Ссказал же, почти ничего не помню…

– Ладно. – Рута согласно кивнула и поморщилась – лицо напомнило о том, что избито. – Давай так. Мы найдём способ выбраться отсюда, а потом займёмся твоей памятью. Согласен?

– Ссогласен, – моментально подтвердил мужчина. И в этот момент Рута заподозрила, что не такой уж он простак и что исподволь именно такого порядка действий добивался.

– Ну и славно. – Она не стала углубляться в тему. Всему своё время.

– Ччего дикари хотят от насс? – спросил мужчина.

– Продать подороже, – сухо ответила Рута. – Тебя по крайней мере.

Её новоявленный напарник не нашёлся, что сказать.

Но молчание длилось недолго. Не прошло и пары минут, как они оба услышала за бревенчатой стеной топот.

– Если что, я тебя не понимаю, – предупредила Рута.

– Само ссобой.

Мужчина лёг на пол клетки и скрутился в клубок. Девушка поспешно последовала его примеру.

– Не спать! Замёрзнете! – с издёвкой произнёс дикарь, первым вошедший в помещение. На зонном наречии, конечно. Руте прекрасно знакомом, потому она и поняла сказанное.

– А у нас подарки! – весело сказал второй.

Оба чмошника громко заржали и направились к клеткам.

Рута, искоса наблюдавшая за приближением дикарей, вдруг подумала, что эти порождения Зоны служат живыми иллюстрациями тезиса, что дуракам жить легче и веселей. Они не задумываются над тем, что с ними произойдёт завтра.

Один из тюремщиков обратился к пленному человеку:

– Жра удак, – и сквозь решётку просунул в его клетку узкий брикет зелёного цвета.

Мужчина глянул на «подарок», взял его в руку, покрутил так и этак, обнаружил, что зелёная с желтоватыми прожилками обёртка это древесный лист, и развернул её. Внутри обнаружилась плитка пищевого концентрата, сухого аналога консервы из банки… Убедившись, что пленник понял, для чего предназначен брикет, дикари переключились на пленницу в соседней клетке.

Второй тюремщик что-то сказал ей и протянул ещё один брикет. Но не просунул внутрь клетки, а помахал едой в воздухе, словно дразня.

Избитая девушка ничего не ответила. Она молча посмотрела на мучителя и отвернулась.

Первый тюремщик залопотал что-то на их тарабарском наречии, лишь очень отдалённо напоминающем русский язык; второй дикарь спрятал брикет и начал открывать клетку.

Когда передняя решётка была откинута, он схватил пленницу и рывком выдернул наружу.

– Твай ё уды! – велел его напарник, разматывая верёвку.

Вдвоём они привязали девушку к толстому столбу, торчавшему посреди хибары.

Пленница, ослабевшая и измочаленная, сопротивление оказала чисто символическое. Она пыталась толкаться локтями и коленями, но здоровенные волосатые мужланы этого фактически не заметили. Они усадили её на корточки, завели руки за столб и связали их. Пока второй дикарь проверял узел, первый встал к ней вплотную. Девушка сидела на корточках, и поэтому низ его живота оказался у неё точно перед глазами…

Человек в клетке сжал кулаки. Он понял, что сейчас будет происходить, но абсолютно ничем не смог бы помочь девушке. У него не имелось ни малейшего шанса воспрепятствовать близящемуся насилию. Он мог только выбрать: смотреть или не смотреть, метаться по клетке и возмущаться или отвернуться и заняться поеданием брошенной подачки.

И он сделал выбор. Он отвернулся. Но не для того, чтобы жрать. Брикет отлетел в угол клетки. Оцепеневший пленник сидел спиной к столбу, и на лице его застыло выражение лютой ненависти…

Только вот уши его в отличие от глаз «отвернуться» не могли. Он слышал удары, шлепки, надрывные стоны, хлюпанье, хрипение… Утробное рычание, выкрики насильников…

И когда девушка тоненько, отчаянно взвизгнула, человек не выдержал. Внутреннее пространство деревянной избы вдруг заполнили громогласные проклятия и посулы.

Мат, русский мат! От всей души!

Мужчина уже не отворачивался. Он развернулся лицом к творящемуся непотребству, вцепился в прутья передней решётки, стиснул их до побеления костяшек пальцев. Лицо искажала гримаса ярости, рот не закрывался…

Выражался он до того забористо и витиевато, что даже насильники прекратили своё гнусное занятие. Эмоциональный заряд, который пленник вкладывал в свои словесные снаряды, врезался в пространство едва ли не материально…

Насильники достаточно долго ничего не предпринимали в качестве ответной реакции. Их жертва не двигалась и признаков жизни не подавала, возможно, спасительно потеряв сознание. Первым опомнился тот, что совал пленнику брикет.