Книга 1812. Все было не так!, страница 36 – Георгий Суданов

При этом, без всякого сомнения, пытаться проверить эти данные очень сложно, практически невозможно.

А существуют ли вообще убедительные способы просчитать потери армии? Этим вопросом задается историк В.Н. Земцов, и он дает на него следующий ответ: таких способов два. Первый из них – это сопоставление ведомостей состава армии до сражения и после сражения, второй – это подсчет на основе поименных списков убитых и раненых офицеров.

Соответственно В.Н. Земцов и проводит эти операции, внося в них необходимые, по его мнению, коррективы.

Получается, что на утро 27 августа (8 сентября) в строю у Наполеона гипотетически могло быть 97 275 человек. Поэтому общие потери Великой армии в боях при Шевардино и Бородино могли составить 32 000–34 000 человек.

Однако, как утверждает историк, данный способ подсчета имеет явные недостатки. Он пишет:

«Помимо того что мы вынуждены были оперировать рядом округленных цифр, мы не в состоянии учесть тех, кто, будучи легко ранен или контужен во время сражения, к 20 сентября уже встал в строй!»

Второй способ основан на пропорции между потерями офицерского и солдатского состава, которая составляет от 1:17 до 1:20. Исходя из того, что в Бородинском сражении наполеоновская армия потеряла 49 генералов и 1928 офицеров, усредненные общие потери могли бы составить 38 500 человек.

Приводя эти данные, В.Н. Земцов отмечает:

«Однако следует помнить, что немалое число бойцов, несмотря на раны, продолжало оставаться в строю, в том числе надеясь на награждение. В то же время не меньшее количество солдат было рассеяно, находясь вне своих частей, и только постепенно, 8 сентября, а нередко и позже, смогло к ним присоединиться».

На наш взгляд, более близка к действительности следующая оценка: около 35 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.

Фабер дю Фор. Бородинское поле после сражения

А как оценивали потери русских участники сражения с наполеоновской стороны?

Например, генерал Жан-Луи Шарье написал потом так:

«Русская армия совершенно деморализована <…> В битве 7 сентября она потеряла более 50 тыс. человек».

Наполеон сразу после сражения написал своей жене Марии-Луизе, что русские потери оцениваются в 30 000 человек. А вот позднее, во многом в пропагандистских целях, он написал австрийскому императору Францу о потерях врага в 40 000–50 000 человек. С этого, собственно, цифра русских потерь в 50 000 человек и вошла в мемуарную литературу.

На наш взгляд, наиболее близка к действительности следующая оценка русских потерь: около 45 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.

Таким образом, потери русской армии были больше, чем потери наполеоновской армии.

Об этом же говорят и видные современные историки. Например, Дэвид Чандлер приводит следующие цифры: согласно его данным, русские потеряли по меньшей мере 44 000 человек, а Великая армия – не менее 30 000 человек. Анри Лашук оценивает потери обеих сторон в Бородинском сражении несколько иначе: общие потери русских превышали 46 000 человек, у Наполеона общий урон составил 35 000 человек. При этом, «как и в большинстве сражений этой кампании, обороняющаяся сторона потеряла больше атакующей».

На этот факт обращают внимание многие. В самом деле, как можно говорить о пирровой победе Наполеона, если его армия, будучи наступающей стороной, потеряла людей меньше, чем русская армия, оборонявшаяся на позициях, усиленных полевыми укреплениями…

Никто не спорит: русские солдаты и офицеры проявили чудеса доблести и самоотверженности. Но это не смогло изменить результатов противостояния двух армий: как отмечает участник сражения Н.Н. Муравьев, иные русские полки «совершенно исчезли», а «во многих полках оставалось едва 100 или 150 человек, которыми начальствовали прапорщики».

С другой стороны, сражение недаром получило название «битва генералов»: с французской стороны погибло 12 генералов, было ранено и контужено 38 генералов и один маршал. Таким образом, общее число потерь среди генералитета составило 50 человек. С русской стороны потери среди генералитета составили 26 человек (были убиты генералы А.И. Кутайсов и А.А. Тучков 4-й; смертельно ранены – П.И. Багратион и Н.А. Тучков 1-й, ранены и контужены еще 22 генерала, в том числе А.П. Ермолов, П.Г. Лихачев, М.С. Воронцов, П.П. Коновницын, Д.П. Неверовский, А.И. Остерман-Толстой и Э.Ф. Сен-При).

Мост через реку Колочь у Бородина. Художник Х. Фабер дю Фор

Потери русских были больше, но при этом не стоит забывать о том, что отметил сразу же после сражения адъютант Барклая де Толли В.И. Левенштерн:

«Хотя потери, понесенные нами людьми и лошадьми, были огромны, но их можно было пополнить, тогда как потери французской армии были непоправимы; особенно пагубна для Наполеона, как это показали последствия, была дезорганизация его кавалерии».

И все же факт остается фактом: в Бородинском сражении потери русских были значительно больше, и в этих огромных потерях сыграли роль прежде всего далекие от безупречности стратегия и тактика М.И. Кутузова.

Французский генерал Пеле, бывший в 1812 году полковником, в своих «Записках» четко указывает на это. Он пишет:

«Потере сражения способствовали дурные распоряжения Кутузова».

Он же не может скрыть своего возмущения:

«Он осмелился объявить себя победителем: он объявил о мнимой победе не только жителям Москвы и царю <…> но и главнокомандующим другими русскими армиями, введенным его депешами в заблуждение. Александр приказал служить молебен: он назначил своей армии большие награды, а побежденного генерала произвел в фельдмаршалы, которых в России бывает очень немного».

Немаловажную роль в том, что русские потери оказались больше наполеоновских, сыграла и высокая эффективность действий французской артиллерии.

Историк В.Н. Земцов отмечает:

«Дело было не только в ее техническом состоянии <…> а в несравненно лучшей организации на поле боя».

Для сравнения: наполеоновская армия израсходовала во время сражения, по разным данным, от 60 000 до 90 000 снарядов, а русская – только 20 000.

Кроме того, как пишет В.Н. Земцов, «солдаты Великой армии более эффективно, чем русские, использовали и ружейный огонь, в том числе прицельный».

В целом русские солдаты были обучены ведению стрелкового огня значительно слабее французов. Нередко вместо стрельбы они предпочитали использовать холодное оружие (вспомним «странное» наставление А.В. Суворова: «Пуля – дура, штык – молодец»).