Онлайн книга «Правда танкового аса. "Бронебойным, огонь!"»
|
– Комбат! Здорово! Как ты сюда попал? – В академии учусь. – Чего же ты не сообщил? – Не знал ни твоего адреса, ни телефона. После короткого разговора он обратился к продавщице: – Слушай, это мой командир. Его сестра придет, ты ее отоварь. А мы сейчас подойдем. Мы зашли в его кабинет. – Давай так договоримся. Я работаю до 23.00, а после этого мы пойдем в ресторан. Но чтобы тебе не скучать, здесь не сидеть, рядом на Крутицком мосту есть винный подвальчик. Тамошний директор мой друг. – И тут же набирает его номер: – Привет! Слушай, сейчас к тебе придет капитан, мой командир, ты его встреть, угости, а я к 23.00 освобожусь, и мы с ним поедем ужинать. Я просидел у того директора пару часов, выпили коньячку, поговорили о жизни, торговле и прочем, а в одиннадцать пришел Вася. – Комбат, пошли в ресторан! – Вась, у меня денег нет. – Да не нужны мне твои гроши, у меня деньги есть, сколько угодно. – Ишь, какой ты стал богатый! Ну, пойдем, коль угощаешь. Мы пришли в ресторан «Савой», к этому времени он был уже полупустой. Тут же подскочил официант: – Василий Ефимович, привет. – Вот, командир мой приехал. Давай, чтобы по полной программе. Тот мгновенно подал меню. – Заказывай, что хочешь. – Уж очень дорого, – посмотрел я на цены. – Что ты опять прицепился – «дорого»! Деньги у меня есть, я тебе сказал! Ладно, разговор окончен. Я сам закажу. Мы гуляли до 6 часов утра: играл оркестр, пела Капитолина Лазаренко [23] . – Откуда ты берешь такие деньги? – спросил я его. – Ты в магазине видел, что все витрины заставлены бутылками с коньяком, вином, водкой? – Видел. – По плану при разгрузке бой составляет 3 %. Конечно, никто столько не бьет, но все аккуратно списывается. Теперь возьмем, например, масло. Сорт «Экстра» стоит 65 рублей, 1-й сорт – 60, 2-й сорт – 55. Ты можешь по виду или вкусу определить сорт? – Нет, конечно. – Никто не сможет. Вот я и отпускаю 1-й сорт за «Экстру». С каждого килограмма 5 рублей, а в день я продаю тонну-полторы. Конечно, я не все себе беру, делюсь с руководством, продавцами. Но мне все равно достаточно. – Ну ведь ты же попадешься! – Нет, не попадусь. Магазин-то НКВД. Ты знаешь, кто у меня клиенты? Так-то! Не бойся, никогда не попаду, откуплюсь. Разубедить Селифанова мне не удалось. Целый год мы с ним по субботам ходили по ресторанам, гуляли, а потом он все же попался. Я навестил его в тюрьме: – Ты же обещал мне, что не попадешься, тебя спасут?! – Еще не вечер! Еще только расследование идет. – Он держался очень хорошо. – Как ты попал? – По глупости. Мне с гастронома на Смоленской звонит друг: неожиданно пришла комиссия, его накрыли, недостача 30 тысяч рублей. Я ему передал 30 тысяч рублей, а тут и ко мне проверка. Друга спас, а сам сел. Моему бывшему зампохозу дали 12 лет, но он был уверен, что больше пяти из них не отсидит. Через друзей его определили на строительство ВДНХ, и что было с ним дальше, я не знаю. Естественно, учась в академии, мы старались не пропускать ни одного футбольного матча. Летом 1948 года, помню, должны были играть «Динамо» и «Спартак», а билетов у нас не было. Покупать с рук мы себе позволить не могли – дорого. Я пошел к сестре: – Слушай, нельзя достать билет через органы? – Мы с этим не связаны. Но у нас есть девочка, она может тебе помочь достать. Я поговорю с ней. Как потом я узнал, сестра была знакома с девушкой Катей, которая ведала документами нелегалов. Им перед заданием предоставляли возможность отдохнуть, сходить в театр, на концерт. Соответственно, она могла достать билеты. Сестра договорилась с Катей, что мы с ней встретимся у здания НКВД на Лубянке. В назначенное время я подошел, стою, жду. Выходит дивчина. Мы познакомились, и на меня произвел впечатление ее приятный, гортанный голос с московским выговором. Она отдала мне билеты, я заплатил, и мы расстались. Вернувшись, я говорю сестре: – А что это за дивчина? – Хорошая девушка. – Хочу познакомиться с ней поближе. Она меня познакомила, и с тех пор мы не расставались. На октябрьские праздники я уже поехал к ней знакомиться с ее родителями и сразу вошел в ее семью. Поженились мы на следующий год. Летом моя сестра вышла замуж за сотрудника НКВД, парня в возрасте, наверное, 30–32 лет. Мы с Катей зашли к ним в гости, сели, как полагается, за стол, выпили шампанского. Я спрашиваю: – Ну как, Иван, семейная жизнь? – У-у, Вась, так хорошо! Все время чувствую ее заботу. Я Кате говорю: – Давай поженимся. – Давай. – У тебя паспорт с собой? – Да, с собой. – Поехали. Зайдем в первый загс и распишемся. – Поехали. Мы сели на трамвай и буквально на следующей остановке был загс Красногвардейского района. Зашли, подошли к регистратору: – Мамаша, где здесь у вас разводятся? – Сынок, ты еще и не женился, а уже про развод спрашиваешь. – Точно, поэтому и пришел. – На, заполняй заявление. Я взял бланк, сел его заполнять. Катя говорит: – Я хочу оставить свою фамилию. – Хорошо, мне без разницы, какая у тебя будет фамилия. – А сам пишу: «До брака – Никитина. После брака – Брюхова». – Ты же обещал! – возмутилась Катя. – Все! Хватит! Фамилия должна быть одна, чтобы не вызывать никаких сомнений. Заполнив заявление, я отдал регистратору. Она его прочла: – Приходите через три дня. Мало ли что – вы молодые люди, подумайте… – Вы умная женщина. Я за три дня сто раз передумаю и не женюсь. Если хотите, чтобы мы поженились, давайте сразу, сейчас оформлять! – Ну ты, сынок, даешь! То ты разводиться пришел, то тебя сразу расписывай. Ладно, так и быть. Вот так нас расписали. Приехали, выпили по рюмке. Конечно, было время, и я задумывался: правильно ли я сделал или неправильно. Но когда мы прожили вместе 60 лет, я окончательно убедился, что да, я сделал правильно. Год мы прожили у тещи, а потом Кате дали шестиметровую комнату. Мы купили столик, диван, который невозможно было разложить, потому что места не было, поставили шифоньер, в который и класть-то было нечего. |