Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
|
Произнесено это было так что Алексей просто молча поцеловал маленькую ручку в чернилах. Она ведь обещание сдержит. И… Глаза у Софьи вдруг заблестели. Весело, озорно… — Лешка, в твоих интересах выдать меня замуж, чтобы я успела подготовить смену из своих детей. Да и тебе жениться бы, чтобы наследники были. Ну, Соня! * * * Иван Борисович Троекуров степенно поклонился его величеству и отступил назад, к стене зала. Стар он, что уж там, тяжко ему постоянно на балах этих крутиться. А надобно… Более‑то нигде столько нужного не узнаешь, как здесь, в этом вертепе разврата! Тоже скажете, галантные отношения! Да о какой галантности речь идет, когда ночные горшки опорожняют у дверей дворца? А его величество… подойти к нему боярин мог, только забив ноздри полосками смоченной духами ткани. Лучше уж дышать всем ртом, как рыба, чем такую вонь терпеть! И то — иногда ничего не спасало! Бал был в разгаре. То и дело кто‑то из дам или кавалеров уединялся то у подоконников, то за ширмами, непринужденно испражняясь на мраморные полы… вот ведь! В Кремле бы кто так сделать попробовал! Да нашли бы негодяя — им бы полы и вытерли! А тут — в порядке вещей! Время от времени парочки удалялись в темноту альковов — и оттуда доносились характерные звуки. Боярин терпел. И все больше понимал, что мудр государь не по годам. Да, поехать сюда надобно. Посмотреть на принцесс надобно. И понять лишний раз, что не подходят они. Дочери маркизы де Монтеспан? Нет уж! Что сама маркиза резко не нравилась мудрому боярину — шлюха в павлиньих перьях, что ее дети. Разряженные, разукрашенные, отлично осознающие свою значимость, и гордящиеся своим ублюдочным происхождением. Грубо? Ну так правда же! При живой жене девку свою перед людьми вставлять, детей от нее плодить и еще их на трон проталкивать? На Русь Святую? Э, нет! Кому другому такое счастье подарите, а мы с доплатой не возьмем! Более серьезно посол приглядывался к Марии Генриетте, старшей дочери принца Орлеанского. Младшая была еще слишком молода. А вот старшая входила в возраст и была мила и обаятельна. Но… нравы французского двора подействовали и на нее. Принцесса была не умна, вовсе нет. Она была хитра, но ум — это ведь нечто другое? Может, потом она и станет мудрой. А может, и нет? К тому же ее Людовик прочил в жены Карлу Испанскому. Расстроить сей брак было бы несложно, но — к чему? Получить в свой дом французскую вертиховостку, которая уже сейчас вовсю строила глазки мужчинам, кокетничала, разбивала сердца? Нет уж! Лучше на Руси девушку хорошую найти! Людовик Четырнадцатый уже и так и этак пытался обрабатывать посла, но боярин искусно выскальзывал из рук. Да, конечно. Государю отписал. Государь размышляет. Да, дофины прелестны. Но их происхождение… Но я убеждаю государя, а то как же! Троекуров вежливо отклонил приглашение очередной великосветской шлюхи уединиться. Только сифилиса ему и не хватало! А уж эта‑то дурная болячка тут свирепствует постоянно! Тьфу! Вертеп разврата! Иван Борисович тяжко вздохнул, достал платок и утер пот со лба. Эх, по возвращении домой опять все стирать, да в бане мыться. Свинарник, одно слово. Нет уж! Никаких французских принцесс на Руси не будет! Если только Анна Мария Орлеанская, при условии, что девочка уедет уже сейчас и будет воспитываться в Кремле. Но на это Людовик не пойдет, ему нужен инструмент влияния, способный проводить его политику. Девочка же мала… Ничего. Зато мы отсюда мастеров побольше сманим. Тех же гугенотов — талантливы ведь! Людовик в чем‑то умный, да где‑то и дурак дураком… Иван Борисович вежливо отказал очередной шлюхе — вот ведь, знают, что человек недоступен — и лезут, словно им медом намазано, и принялся ждать своего времени. Король желал его видеть для беседы. И верно. Людовик в очередной раз намекал на старшую дочь Атенаис де Монтеспан, хмурил брови, заявлял, что 'Мы недовольны промедлением'… Иван Борисович кланялся, вздыхал, заверял в своем вечном почтении… Ничего. Найдется и на Людовика управа. * * * — Венчается раб божий Иван и раба божия Софья… Софья терпела. Уборы весом в мегатонну, обряды, идиотское поведение окружающих…. Можно подумать, у нее был выбор! Наконец она решилась выйти замуж за Ванечку — пока это позволяла политическая обстановка. Бояре сейчас ломали копья по поводу отъезда царевны Евдокии в Картли. Все‑таки выдавать царевну за малозначительного царька, который тут при дворе несколько лет обтирался, один кафтан пять лет носил — это точно был перебор! С их точки зрения. А вот Алексей был полностью — за! Это брак Софьи ему не до конца нравился. Хотя бояре тоже поворчали. И чего это Морозов, почему ему такая честь? Но — уже недолго. Ну, честь. Так ведь есть за что! Царский ближник, друг наилюбимейший, чего еще ждать? Вот то, что покои молодым были отведены в Кремле, их зацепило куда как поболее. И чтобы утихомирить хотя бы самых противных ревнителей традиций, свадьбу играли по старым обычаям. Софья парилась под фатой и думала, что ей надо памятник за мужество поставить. И звезду героя. Но наконец‑то их увели из церкви — и дышать стало чуть полегче. Потом было пиршество, и Алексей сидел рядом. И шептался с Иваном. Софья прислушалась. Ан нет. Она слишком плохо подумала о своих мальчишках. Никаких мужских советов тут и рядом не было. Алексей искренне надеялся, что друзья его не покинут, а Иван успокаивал, объясняя, что Софья никогда брата не оставит, а он теперь крепче каната привязан. Ранее он хоть жениться мог на ком другом — и жена б могла на их дружбу повлиять. А сейчас — все. Узы крепче стального каната. Да, канаты… Софья невольно задумалась о том, что постепенно на Руси начинал строиться свой флот. Пока — в Азове. Были заложены верфи, были заложены корабли… да, пока лес был не очень хорошим, но начинать же надо с чего‑то? Пусть технологию хотя бы тут отработают. Потом, потом будем строить боевые корабли. И ставить на них хорошие пушки. |