Книга Хроника смертельной осени, страница 12 – Юлия Терехова

– Откуда вы знаете про Ясмин? – у Саши закружилась голова.

Женщина не удостоила его ответом, а мужчина продолжил:

– А в-третьих, если тебе даже удастся убить Беркута и сбежать, то сколько тебе понадобится сил и времени, чтобы наказать всю эту банду?

Его спутница подхватила:

– И который из них по счету станет для тебя последним? Все равно тебя убьют – без вариантов. Все. Я замерзла! Пошли в машину!

– В какую машину? – прошептал Саша, инстинктивно озираясь.

– Вон в ту, – женщина кивнула в сторону, и Саша увидел большой китайский внедорожник с затененными стеклами всего в паре метров от них. Мужчина подтолкнул его к задней двери. Вскоре Саша уже отогревался с чашкой кофе в руках. Из чашки вкусно пахло корицей и коньяком. Женщина села вместе с ним на заднее сиденье, а мужчина – за руль.

– И какой из вариантов тебе понравился больше всего?

Саша угрюмо молчал. Мужчина протянул руку:

– Дай, взгляну на твое оружие.

– Нет, – твердо ответил Саша. – Пистолет я не отдам. Не знаю, откуда у вас вся эта информация, но пистолет я вам не отдам.

– Да и не надо, – пожал мужчина плечами и убрал руку. – Суть не в пистолете. Тебе нужна помощь.

– Нет, – запротестовал Саша. – Помощь мне не нужна. Это мое дело.

– Личное сражение? – с пониманием спросила женщина. – Конечно, мальчик, конечно. Для тебя отомстить – дело чести. Но ты зря отказываешься от помощи опытных людей. Твоя девочка может быть отомщена гораздо более жестоко, и она не потеряет тебя – единственного человека, кто может ее защитить и кого она любит. И чья смерть станет для нее еще одним ударом, который она навряд ли переживет.

– Вы предлагаете мне помощь в убийстве? Невероятно.

– Нет. Не в убийстве. Мы накажем их так, что они проклянут тот час, когда появились на свет, и будут молить о смерти, как о величайшей милости.

– Каким образом? – спросил Саша потрясенно.

– Ты можешь высказать желание – как бы ты хотел их наказать? Прямо сейчас – четко, внятно – говори!

– Я бы хотел, чтоб они пережили то же, что и Ясмин, – отчеканил Саша. – И я бы хотел это видеть.

– Жестко, – пробормотала женщина.

– Принято, – кивнул мужчина.

– Что значит – принято? – прошептал Саша.

– То и значит – твое желание будет исполнено, мальчик, – женщина пожала ему руку. – Ты все правильно решил. И ты очень смелый молодой человек. Твоей девушке повезло, что у нее есть ты. Поехали в Москву, дорогой, – сказала она мужчине, и машина тронулась с места. Совсем скоро Саша задремал, согретый и умиротворенный новой надеждой…

Конец ноября – декабрь 2010 года, Париж

Анна поселилась у Жики на холме Монмартр, на углу улиц Жирардон и Норван, на третьем этаже солидного кондоминиума. Эта квартира, дорогая даже по парижским меркам, досталась Жики от покойного мужа – третьего по счету. Известный композитор, он писал музыку к изысканным интеллектуальным фильмам и водил дружбу с Бертолуччи и Гинзбуром. Моложе Жики на десять лет, он умер от рака легких – заядлый курильщик не выпускал изо рта Gauloises ни на минуту.

Анна потихоньку поправлялась и крепла, но по-прежнему была отчаянно грустна и почти не улыбалась. Жики водила ее на прогулку – сначала вывозила в инвалидном кресле, а спустя время – осторожно держа под локоть. Иногда она вызывала такси и везла Анну в парк Монсо, и там они гуляли по аллеям, отдыхая на траве.

Но Анна наотрез отказывалась принимать кого-либо дома. Однажды в конце осени, неосторожно открыв дверь на звонок, Жики опешила – перед ней стоял Мигель Кортес.

– Здравствуйте, сеньора Перейра, – Мигель поклонился. – Я могу ее видеть?

– Кого? – подняла Жики брови. – Ах да! Здравствуйте!

– Вы же прекрасно понимаете… Я хочу видеть Анну.

– А с чего вы взяли, что она здесь?

– Я знаю, – твердо сказал он. – Больше ей быть негде. Мои коллеги из Буэнос-Айреса дали мне ваш адрес.

– Послушайте меня! – обтянутое пергаментной кожей лицо дивы посуровело.

– Когда она захочет вас видеть, я дам вам знать.

Мигель недовольно нахмурился.

– Я не уйду. Буду сидеть под дверью.

– Как вам не стыдно! – отчеканила Жики. – Вам совсем ее не жалко? Вы думаете только о собственных чувствах и амбициях. Подумайте, что она перенесла! Пожалейте ее.

– Считайте меня эгоистом. Но Анну я должен увидеть. Я постараюсь ее убедить, что нужен ей.

– Пустые слова, – отрезала Жики, теряя терпение. – Тогда в больнице мне показалось, что вы действительно любите Анну. А теперь…

– Что – теперь? – ему до дрожи хотелось отшвырнуть старуху прочь с дороги.

– Теперь передо мой человек, готовый совершить насилие. И если вы не уйдете – сейчас же – я сделаю так, что она больше никогда не захочет вас видеть!

Мигель сжал зубы. Он пришел в бешенство, но угроза Жики была реальна, и он понимал, что если обидит старую женщину, то Анна ему этого не простит никогда.

– Хорошо. Я уйду. Вы обещаете сказать ей, что я приходил?

– Обещаю. Скажу сразу, как только запру за вами, – Жики явно ожидала, когда же он, наконец, уйдет. Но он все не уходил, а всего лишь чуть отступил назад, не давая Жики закрыть дверь.

– Чего вам еще? – сердито спросила она.

– Сеньора, – его голос звучал настойчиво, он почти молил, – пообещайте мне…

– Не слишком ли много обещаний вы от меня хотите? – поморщилась она.

– Умоляю вас… Это не мой каприз. Я забочусь только об Анне, ее благополучии и покое!

– Ну хорошо… – нетерпеливо разрешила Жики. – Говорите!

– Если ей будет нужна помощь… – Он запнулся, но потом продолжил: – Дайте мне знать… Или убедите ее обратиться ко мне… Сама она не решится, я знаю…

Жики раздраженно передернула плечами. Почему бы не пообещать? Такое обещание ее ни к чему не обязывает – в любом случае, все будет зависеть от обстоятельств.

– Хорошо, молодой человек, – сухо кивнула она. – Если ваша помощь понадобится, вы узнаете об этом. А теперь уходите!

Мигель сделал еще один шаг назад, и Жики захлопнула за ним дверь. Перевела дыхание. Она прошла в гостиную, где перед телевизором сидела Анна и равнодушно смотрела новости. Жики взглянула на экран и прислушалась.

«Злодейское нападение на полицейского произошло в двенадцатом округе, в районе Лионского вокзала [8] . Во время патрулирования прилегающих к вокзалу кварталов один из полицейских патруля – Жан-Пьер Пикар – исчез из поля зрения коллег. Спустя некоторое время его нашли за мусорными баками, живого, но жестоко изувеченного. Преступники, личности которых установить не удалось, отрубили ему кисти рук. Цинизм преступления в том, что они наложили полицейскому повязку, перетянув жгутами культи, дабы он не истек кровью…»