Онлайн книга «Рваные чувства»
|
– И вам?.. – задумался Ганин. – Да, наверное, вы правы, вам может угрожать опасность. А охраны у вас нет, дом выставлен на продажу… Я понимаю, проблемы с бизнесом… Банк требует возврата кредитов, отдавать нечем. Понимаю, понимаю… Но банку зачем наказывать вашего мужа? Ему деньги нужны, а не его жизнь… Если, конечно, продажа имущества покроет убытки. А если нет?.. Может, вашему мужу угрожали? – Не знаю, Валерий Семенович мне ничего не говорил. Я и о банкротстве узнала в самый последний момент… У вас все? Пора было заканчивать со стряпней, накрывать на стол и звать к обеду детей. Семен где-то пропадает, у Риммы дела в городе, в доме только Кристина, Диана и Алешка. Ну и Ганина можно за стол позвать. – А у вас борщ? – спросил он, с предвкушением вдыхая в себя насыщенные ароматы. – Со сметаной. – Со сметаной – это хорошо… Плохо, когда с рицином… Это яд такой. Из плодов клещевины. Очень сильный яд, всего семьдесят микрограмм, и все, человека больше нет… – О чем это вы? – Кристина в недоумении глянула на следователя. – Какой в борще может быть яд? – Ну, если добавить, – пожал плечами Ганин, въедливо глядя на нее. – Вы с ума сошли! – Она кивком головы показала на дверь, но вслух послать наглеца не решилась. – Да нет, не сошел… При вскрытии в организме вашего мужа обнаружили яд растительного происхождения. Рицин. – Я вас не понимаю! – Кто-то отравил вашего мужа. Для рицина характерно наличие скрытого периода, но составляет он всего несколько часов. Возникают проблемы с печенью и почками, начинается кровавый понос, поражается нервная система. Все это уже назревало, но к моменту смерти проявиться не успело… Вашего мужа отравили за два-три часа до его смерти! – с торжествующими нотками в голосе проговорил Ганин. – Этого не может быть! – Зачем вы это сделали, Кристина Георгиевна? – К торжествующим ноткам прибавился скрежет, с каким вынимался из ножен меч правосудия. – Я сделала?! – От возмущения она хватала ртом воздух. – А кто? – Я откуда знаю? – Ваш муж перед смертью находился в депрессии, из дома никуда не выходил. Прислуги, насколько я понимаю, у вас нет. – Я не травила своего мужа! – собираясь с духом, отчеканила Кристина. – Вы даже не спрашиваете, зачем вам это нужно? – усмехнулся Ганин. – Я. Не. Травила. Своего. Мужа. – Зря вы так. Чистосердечное признание смягчает приговор. – Какой приговор? За что? Крайней хотите меня сделать? Может, я еще и убила Валеру! Там, на кладбище! Вы давайте убийцу ищите, а ерундой тут и без вас есть кому заниматься! – Ерундой? – нахохлился Ганин. Кристина выпрямилась и скрестила на груди руки. Все, больше она ни слова не скажет. В конце концов, она уже не маленькая девочка и знает, как пахнет тюремная камера. И Тамара в свое время много чего интересного рассказала. Если следователь загоняет в угол, нужно молчать и ждать, когда он сам раскроет свои карты. Может, и нет у него ничего такого, чем ее можно зацепить. – Правда глаза колет? – усмехнулся следователь. Кристина распахнула глаза, выплеснув на него немое возмущение. – Это вы потом спросите. Когда обвинение предъявите. И в присутствии адвоката. А пока вы можете идти – ловить убийцу. Или это сложно? С женщинами воевать легче? – Ну, никто с вами не воюет… – Ганин осекся, поджал губы и ушел, выстрелив на прощание взглядом. Ноги Кристину не держали, она опустилась на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Безбедная жизнь ушла в прошлое, дом продают с молотка, мужа убили, а ее за это собираются посадить – ну почему все это свалилось на нее? Чем она провинилась перед Богом? Или все-таки провинилась?.. До самого утра Кристина не могла уснуть, лежала, ворочалась, все слезы в подушку выплакала. Только-только стала засыпать, как услышала вопли Риммы. Она кричала на мужа, ругалась, истерила. Кристина поднялась, глянула на часы – половина шестого, дети еще спят, а Римма будит их своими возгласами. Пусть во двор идет, там кричит-разоряется. Она вышла из спальни, Алешка выглянул из своей комнаты, с насмешливым недоумением пожимая плечами. – Тебе какое дело, где я была? – донеслось из холла. – Как это какое? Я – твой муж! – Лох ты педальный, а не муж! – оскорбительно засмеялась Римма. Голос у нее громкий, звонкий, но язык заплетается. Видно, подшофе домой вернулась, а у всех есть предел терпению, даже у Семена. – Мужем ты был, пока под своего папочку не прогнулся! А когда на Варьке женился… На фиг ты мне такой нужен? – Я еще раз спрашиваю, где ты была? – стараясь сдерживать себя, но все же громко спросил Семен. – Да пошел ты! Послышался шлепок, затем – звук падающего тела. – Ты на кого руку поднял, гнида?! – взвыла Римма. – И еще раз подниму! – пригрозил Семен. – А хрена!.. Кристина поморщилась. Дверь в детскую приоткрыта, и Алешка все слышит, и Диана, а Римма уже на мат перешла. Когда она спустилась в холл, Риммы уже не было там. Семен стоял у окна. Поджав губы, он ладонью растирал глаз. Штагов-младший не смотрел в ее сторону, но, видимо, почувствовал постороннее присутствие. – Ушла… – проглатывая всхлип, сказал он. Кристина тоже подошла к окну и увидела, как Римма тронула с места свой «Лексус». Ворота открылись автоматически. Это плохо. Если она уехала навсегда, то пульт дистанционного управления должна оставить здесь… Впрочем, им все равно скоро выселяться. – Уехала. Бизнес у нее. Может, вернется? – Да ну ее к черту! – Любишь? – Очень! – вздохнул Семен. – Поэтому и женился. Она не хотела, а я настоял… Зачем? – А почему не хотела? – Да своя жизнь у нее там, в Черноземске. Ей и без меня хорошо. – Бизнес у нее свой? – Да, сеть продуктовых магазинов. – Чтобы раскрутить свой бизнес, деньги нужны. – Ну, я ей помогал… пока возможность была… Я с Варварой жил, а с Риммой встречался. Ну и с деньгами помогал. А потом она меня послала, ультиматум поставила – или она, или Варя! Ну, я выбрал ее, с Варей развелся. А она так хохотала! – обиженно буркнул Семен. – Не надо было, мол, разводиться, зря. Не нужен я ей… – А замуж все-таки вышла. – Ну, вышла… – Знала, что ваш бизнес на грани, но вышла, – снова подумала вслух Кристина. Перед глазами вдруг всплыла картинка – Римма с подносом, Валера – за чашечкой кофе. А кофе она подала в постель за несколько часов до его смерти. Никогда никому кофе не подавала, а тут вдруг прорвало. |