Онлайн книга «Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди»
|
С этим согласились все, и мы с ним пошли в ближайшее к МИДу кафе, где заказали по сто грамм коньяка. 208. Кот и котлеты В лифте я встретил атташе нашего отдела Володю Левшова. В руках у него была полиэтиленовая сумка: — Купил двадцать микояновских котлет и два пакета молока. — Зачем? — удивился я. — Перед отъездом в отпуск Демидов (это сотрудник соседнего отдела) просил меня наезжать к нему домой кормить кота. А этот кот ест только вырезку и мороженое пломбир. Дал мне денег, а я… — И ты про кота забыл, — догадался я. — Верно. И деньги как-то уплыли. И я купил микояновские котлеты… Микояновские котлеты тогда были самым дешевом мясным блюдом, которое продавалось в кулинариях. На следующий день я зашел в комнату, где сидел Володя: — Как кот? — С голодухи набросился на котлеты, сожрал все и выхлебал оба пакета молока. Как ты считаешь, мне нужно обязательно покупать вырезку? Я так не считал. Через пару недель я снова встретил Володю: — Как кот? — Вернулся из отпуска Демидов. Подходит ко мне и говорит: «Скажите честно, сколько денег вы истратили?». Я мнусь, а он: «Мы приехали, сразу же принесли ему вырезку, а он не ест. Вы, неверное, очень старались, я вам доплачу». Сказать, что кот привык к микояновским котлетам, я не мог, но брать с него деньги совесть не позволила». Недавно мне одна дама рассказывала, сколь привередлива в еде ее болонка. Нет на нее Володи. 209. О ленивом дипломате Министр А. Громыко был совершенно далек от реальной жизни. Он не представлял себе, с каким трудом в те годы было связано разрешение на поездку за границу. Однажды заместитель заведующего Первым европейским отделом С. Шавердян докладывал ему что-то о Франции. — Вы сами давно не были во Франции? — строго спросил министр. — Давно, — вздохнул Шавердян. — Всё ленитесь, Шавердян. Сейчас это не кажется смешным, но тогда смеялся весь МИД. — Я уже четвертый год ленюсь съездить в США, — сказал мне Володя Чхиквадзе, будущий посол в Литве, трудившийся тогда в отделе США. 210. История с шашлыками Сергея Даниловича Шавердяна недавно чествовали в российском МИДе. Он ветеран. А я вспомнил, как однажды он попросил меня зайти к нему для «очень конфиденциальной беседы». — В чем дело? — спросил я, входя в кабинет. — Ты ничего не почувствовал у входа? — Ничего. — Никакого запаха? — Никакого. — Шашлыком не пахнет? — Нет. — Ты понимаешь, Левков уронил пакет с шашлыками прямо около моего кабинета. Левков — это третий секретарь отдела. — Слышал я о этом. В чем проблема? — А в том. Он нарочно уронил их около моего кабинета или случайно? — Случайно. Не для того он купил в столовой шашлыки, чтобы ронять у твоего кабинета. — А не хотел ли он, чтобы надо мной смеялись? Вот, мол, Шавердян с Кавказа и в кабинете ест шашлыки. Я долго убеждал его в обратном. 211. Как отчество твое? Мы с С. Д. Шавердяном сидели в кабинете заведующего Первым европейским отделом и принимали присланных к нам на практику студентов МГИМО. Их было пять человек. Все они направлялись в сектор Франции. Я обратил внимание, что Шавердян записывал фамилию каждого и… отчество. — Почему ты не записываешь имя, — спросил я, когда ушел последний. — Имя неважно. Важно отчество. Он взял телефонный справочник кремлевских телефонов и быстро нашел отцов всех пятерых. — За пять лет не было ни одного случая, — сказал он, — чтобы в сектор Франции направлялся студент, отец которого не был бы в этом справочнике. 212. Карта Москвы с коричневыми точками В атташе-кейсе одного моего приятеля, уважаемого и уже немолодого дипломата, я увидел карту Москвы с нанесенными на нее коричневыми звездочками. Я поинтересовался, что это. — Я мучился животом, а мне приходилось много ездить по Москве, — объяснил он. — Ну и на всякий случай отметил на карте все общественные туалеты. — До сих пор маешься? — спросил я. — Да нет. Просто у меня одалживал эту карту Л., — он назвал имя нашего общего знакомого. — Он, как и я, в таких странах работал! 213. Колыбель избранных Мой приятель Виктор Ломакин стал заместителем директора Института международных отношений. Когда-то мы заседали в одном бюро, ходили вместе на хоккей. Однажды вернулись с хоккея такие взвинченные, что моя жена, всегда ратующая за трезвый образ жизни, по своей инициативе налила нам по полной рюмке водки. Я увидел его фамилию в телефонном справочнике МИДа. Позвонил. Настороженные ответы. Потом поняв, что у меня нет ни родственников, ни знакомых, которых я хочу определить в институт, он растаял и стал прежним Виктором. Я, естественно, пошутил по поводу того, как поступают в МГИМО, на что, как всегда, серьезный Виктор ответил: — Представление о том, что к нам поступают только избранные, неверно. Да, многие поступают именно так. Но я тебе авторитетно заявляю, что тридцать процентов поступают абсолютно честно. — Знаю, как честно. Вчера в МИДовском коридоре я встретил жену посланника К. Она мне поведала: «Мою Наташку не хотели брать на факультет международных отношений. Сказали, что дочек посланников берут только на факультет международных экономических отношений. А они забыли, что у нас дядя заместитель заведующего отделом ЦК партии». Виктор не сдавался: — Сейчас поверишь. Тридцать процентов студентов мы направляем на изучение редких языков: тайского, суахили. Никого из сынков и дочек туда, где говорят на этих языках, не заманишь. Поэтому тридцать процентов у нас поступают честно. 214. Специалист по суахили Однажды, когда я работал в Комсомольской школе, мы решили перевести занятия для студентов из Мозамбика на суахили. Нашли выпускника МГИМО — Григория Иосселиани. Не могу вспоминать об этом несчастном парне без улыбки. На последнем курсе института специально для него где-то отыскали преподавателя суахили. А потом, уже после окончания института, выяснилось, что язык, которому этот преподаватель научил Григория, вовсе не суахили, а редкий африканский диалект, на котором говорят в какой-то глухой провинции. На работу Григорий устроиться не мог и ходил безработным почти полгода. Я взял его к себе, поручил ездить со слушателями по больницам, а по ходу изучать латиноамериканский диалект испанского языка. |