Онлайн книга «Звезда Чернобыль»
|
Анастасия задумалась. Потом тихонько выбралась из-за стола и пошла в сад искать Шлыка. Она нашла его под цветущими вишнями. Тут была своя компания: ребята и девушки сидели кружком и тихо пели под гитару. Мелодия была знакома Анастасии, что-то подобное пели ребята и в ее школе. Только слова были другие. Гитарист пел: Пыль по всей Европе расстилается Гриб стоит, не низок, не высок… И все хором подхватили: Скатертью, скатертью Стронций аж стелется И забирается под противогаз. Каждому, каждому В лучшее верится — Что обойдет его смерть на этот раз. Когда молодежь допела свою песню, Анастасия подошла к ним и тронула Шлыка за плечо. – Молодой человек, можно мне с вами поговорить? Тот оглянулся и уставился на нее. – Вы что, из новых училок? Что-то я вас не видел. – И не могли видеть. Я из Ленинграда и у меня к вам очень серьезное дело. Отойдемте куда-нибудь. Заинтересованный Шлык повел ее в другой угол сада. Там они уселись рядом на маленькой скамеечке возле бочки с водой для поливки. За нею их было не видно ни гостям, ни друзьям Шлыка. Первое, что сделала Анастасия, это достала из сумочки все имевшиеся при ней деньги, сняла с руки часы и вынула серьги из ушей. – Это все, что у меня сейчас есть, но потом я смогу вам выслать еще из Ленинграда. А еще у меня есть сестра в Западной Германии, так что посылки оттуда вам обеспечены. А теперь послушайте, что мне от вас нужно… Они проговорили не меньше получаса и разошлись. Анастасия тотчас пошла разговаривать с Алексеем. – Ты куда пропала? Тут наш приятель из милиции приходил. Но, правда, вестей у него для тебя никаких нет. Разве что можешь считать проверенными Полесье и все села Иванковского района: там твоих нет. – Я знала, Алеша, что так будет. И теперь у меня к тебе огромная просьба. Не спрашивай меня ни о чем и оставь на пару дней тут. У меня здесь дело. Кажется, есть еще одна возможность, и я ее использую. – Сказать не можешь, в чем дело? – Не могу. Один человек обещает мне помочь узнать что-нибудь об Алене. А как – это уже не моя, его тайна. Алексей глубоко задумался. Потом взял Анастасию за руку. – Настенька, я не хотел тебя тревожить, но мне не нравится твое состояние. Из-за этого мне не хочется оставлять тебя одну, мало ли что… Но обещай мне, по крайней мере, что когда вернешься в Киев, ты согласишься сделать электрокардиограмму. – Обещаю, Алеша. Но ты не беспокойся: пока это нужно, сердце у меня будет тянуть. Я себя знаю. – Ну, смотри. И все же побереги себя, пожалуйста. А когда за тобой приезжать? – Завтра вечером Сможешь? – Какой разговор! Приеду. – Ну, а сейчас мы можем вернуться к столу. Хоть и похожа эта свадьба больше на поминки… А свадьба продолжалась. * * * Земледельцы районов, что поблизости Чернобыльской АЭС, работают даже успешнее обычного. «Правда Украины», 8 мая 1986 г. В 30 километрах от АЭС жизнь идет своим чередом. И есть в ней все. И даже свадьбы. «Советская Россия», 18 мая 1986 г. – Мы приняли в селе Розважное 2100 человек из Чернобыля. Принимали очень-очень радостно. – Интересно, а как молодежь? – Нормально. Свадьба в районе, женятся. – Когда справляли? – 9 мая, в День Победы. – Очень хороший день выбрали. – Народ у нас бодрый, не паникуют, живут. – Зато в Нью-Йорке паникуют. – Нехай паникуют. У нас все абсолютно наоборот. Московское радио, радиоперекличка корреспондентов Киева, Минска, Кишинева. 12 мая 1986 г., 12. 00 Звонок такого рода был единственным. На другом конце провода женский голос взволнованно спрашивал: «Где ваши дети? А, молчите! Значит, подкатила к вашему подъезду белая „Волга“ и увезла ваших сыновей в Крым. А наши-то здесь, в теснотище…» Еще раз напомним: редки, почти единичны случаи паники. Беда переживается достойно. «Комсомольская правда», 1 мая 1986 г. Рыдал навзрыд. Старался подавить плач – напрасно. Уронил голову на стол, закрыл лицо, бессильно ворошил седеющие волосы натруженными, от работы состарившимися пальцами. Горе у него, большое горе у этого немолодого рабочего из Припяти. Пожар на Чернобыльской атомной, срочная эвакуация. Как был в синем тренировочном костюме и домашних тапочках, так и повезли за несколько десятков километров в соседний Иванков. Думал, увозят на три-пять дней – обойдется. Не обошлось. А на руках уже давно и неизлечимо больная, мучительно угасающая старушка мама. Кто-то тронул за плечо, негромко проговорил что-то мягкое… Секретарь Припятского горкома комсомола Анелия Перковская помогала десяткам напуганных, растерявшихся. «Комсомольская правда», 11 мая 1986 г. Эвакуация из сел и деревень шла сложнее. Ни один колхозник не хотел уезжать в разгар весенних работ, многие еще не сознавали степени опасности. «Московские новости», 1 июня 1986 г. Мне приходилось принимать участие в ликвидации вспышек холеры, бывать в очагах чумы, посещать лепрозории. И поэтому, когда я выехал в Полесский и Иванковский районы, непосредственно примыкающие к тридцатикилометровой зоне, многое из того, что довелось увидеть в больницах и санэпидемстанциях, поначалу показалось знакомым: необычно большое количество медицинского персонала, среди которого много приезжих, дворы, забитые машинами «скорой помощи» с номерными знаками всех областей Украины, кабинеты главврачей, похожие скорее на боевые штабы во время войны. Но то, что происходило там, не идет ни в какое сравнение с событиями, имевшими место во время эпидемий прошлого: ни по степени стремительно нараставшей опасности для населения, ни по сложности задач, вставших перед медиками, ни по масштабам передвижения огромных людских масс. Юрий Щербак, д-р медицинских наук, писатель «Литературная газета», 21 мая 1986 г. Рассказывают и о тех, кто преподал детям первый урок жестокости – об учителях, покинувших своих учеников, предавших их. Это был урок измены, и он вызвал у детей шок. Нам всем известно, в первую очередь педагогам, писателям, врачам, что уже сейчас следует крепко задуматься над тем, как максимально смягчить последствия психологической травмы, нанесенной детям. Проблема существует, и ее нельзя решить одними подарками и самодеятельностью в пионерских лагерях. Стоит прочитать письма детей с юга, где созданы превосходные условия. Дети пишут о гостеприимстве, о тепле, с которым их встретили, но в звонкие голоса постоянно вплетаются смятение и беспокойство за судьбу родного дома. |