Книга Артур Конан Дойл. Долина Ужаса. Эдгар Уоллес. Совет юстиции, страница 65 – Эдгар Уоллес

«Вчера днем, в самом начале второго часа пополудни, руководствуясь полученной накануне информацией, суперинтендант Фалмут из Департамента уголовного розыска в сопровождении сержантов уголовной полиции Бойла и Лоули вошел в 69-й номер в Карлби-мэншнс, где проживает княгиня Сланович, молодая богатая русская аристократка. В номере на полу были обнаружены тела трех неизвестных мужчин. Впоследствии их опознали. Это оказались:

Лодер Бартоломью, 33 года, бывший офицер Кундорпской конной стрелковой части;

Рудольф Старкье, 40 лет, предположительно австриец, известный революционный пропагандист;

Анри Делайе Франсуа, 36 лет, француз, также связанный с пропагандистской деятельностью.

Причина смерти Бартоломью очевидна, по поводу остальных двух имеются определенные сомнения. Полиция, которая продолжает хранить молчание относительно этого дела, отказывается делать какие-либо заявления, пока не будет проведено медицинское освидетельствование.

Дело это представляется необычным еще и потому, что в комнате оказалось письмо, в котором сообщество, известное под названием «Четверо благочестивых», берет на себя полную ответственность за убийство двух иностранцев. Кроме того, в комнате имеются странного рода разрушения. По имеющимся у нас на данный момент сведениям, хозяйку квартиры, графиню Сланович, найти пока не удалось».

Суперинтендант Фалмут, стоя посреди комнаты, в которой уже почти не осталось следов трагедии, был занят изучением «разрушений», о которых корреспондент «Таймс» упомянул лишь вскользь.

У его ног зияло большое квадратное отверстие, а внизу, на полу расположенной ниже пустой комнаты, горой лежали куски штукатурки, дранки и прочих обломков.

– Вот что любопытно, и это, кстати, показывает, как щепетильно работают эти люди, – рассказывал суперинтендант своему компаньону. – Первым, что мы увидели, войдя сюда, была двадцатифунтовая банкнота, приколотая к стене вместе с короткой, написанной карандашом запиской о том, что эти деньги предназначены владельцу дома для возмещения ущерба.

Следует добавить, что по желанию стоящего рядом с ним молодого человека он обходился без церемоний.

Фалмут пару раз чуть не вставил «ваше высочество», но молодой человек держался настолько просто и так быстро дал понять сыщику, что тот может чувствовать себя совершенно свободно, что ему удалось пересилить возникшее было чувство раздражения, вызванное появлением на месте преступления постороннего в лице этой знатной особы с письмом от комиссара.

– Конечно, меня интересует это дело, – спокойно произнес молодой человек. – Эти люди по какой-то причине решили, что я своей персоной не должен осквернять этот мир.

– Чем вы не угодили Красной сотне, сэр?

Молодой человек рассмеялся.

– Ничем. Напротив, – добавил он со странной улыбкой, – я помог им.

Тут сыщику вспомнилось, что наследный принц Эскуриальский имел репутацию эксцентричного человека.

Неожиданно принц порывисто повернулся к сыщику. На устах его играла улыбка.

– Вы думаете о моей ужасной репутации?

– Нет-нет! – воскликнул застигнутый врасплох мистер Фалмут, заливаясь краской. – Я…

– О да. Я много чего в своей жизни натворил, – усмехнувшись, сказал принц. – Но это у нас в крови! Мой знаменитый двоюродный брат…

– Я уверяю ваше высочество, – с напором произнес Фалмут, совладав с собой, – мои мысли не… э-э-э… не были связаны с вами. Да, ходят слухи, что вы одно время проявляли интерес к социализму… Но, поверьте, это…

– Истинная правда, – спокойным голосом закончил принц, после чего обратил свое внимание на дыру в полу. – Есть соображения? – спросил он.

Сыщик кивнул.

– Больше чем соображения. Видите ли, мы допросили Джессена, и теперь все нити этой истории у нас в руках.

– Что намерены предпринять?

– Ничего, – невозмутимо ответил сыщик. – Дознание будет проводиться скрытно, пока мы не упрячем «Четверых благочестивых» за решетку.

– А как убили тех двоих, вы уже выяснили?

– Это тайная информация, – категорическим тоном ответил Фалмут.

Этот разговор может служить хорошим примером того, какой беспрецедентной секретности придерживалась полиция, занимаясь этим делом.

В небольшом зале коронерского суда разрешили присутствовать лишь трем журналистам и примерно пятидесяти представителям общественности. Не имея ни малейшего желания бросить тень на честнейшую полицейскую организацию в мире, я могу лишь сказать, что присяжные вели себя как никогда дисциплинированно, а зал был до того забит крепкими широкоплечими мужчинами, что представители общественности попросту не смогли пробиться внутрь. Что касается прессы, особое секретное предписание возымело действие, и трем светилам журналистики, присутствовавшим при слушании, пришлось исполнять инструкции.

Само слушание заняло очень мало времени, был вынесен приговор «неустановленному лицу или группе лиц», и (я цитирую «Ивнинг ньюс») «очередная загадка пополнила собой без того немалый список нераскрытых преступлений».

Чарльз Гарретт был одним из трех журналистов, допущенных к слушанию. После завершения процесса он встретился с Фалмутом.

– Послушайте-ка, Фалмут, – недовольно произнес он, – как это понимать?

Фалмут, который знал этого маленького человека и имел причины испытывать благоговейный трепет перед ним, лишь многозначительно покачал головой.

– Проклятье! – не очень-то вежливо сказал Чарльз. – Да не будьте вы таким таинственным! Почему нам запрещают говорить, что эти парни мертвы?

– Вы виделись с Джессеном? – спросил сыщик.

– Виделся, – резко бросил Чарльз. – И после всего, что я сделал для этого человека, после того как я приобщил его к культуре…

– Он не захотел с вами разговаривать? – невинно поинтересовался Фалмут.

– Да он закрылся в себе, как моллюск в раковине! – в голосе журналиста послышалась досада.

– Хм! – Сыщик задумался. Рано или поздно Чарльз догадается о связи, а он, пожалуй, единственный человек, который сумеет раскрыть тайну Джессена. Пусть уж лучше он сейчас обо всем узнает. – Я бы на вашем месте, – негромко сказал Фалмут, – не стал беспокоить Джессена. Вы же знаете, кто он и кем работает на правительство. Едем со мной.

В ответ на последовавшие вопросы Чарльза он не произнес ни слова, пока они не прошли через пышные коридоры Карлби-мэншнс до лифта, который поднял их к двери квартиры № 69.

Фалмут открыл дверь ключом, Чарльз зашел за ним следом.

– Об этом на дознании не упоминалось, – сказал он. – Но какое это имеет отношение к Джессену?

Он в недоумении посмотрел на сыщика, но потом лицо его озарилось, и он присвистнул.

– Так вот… – начал он, замолчал и тут же добавил: – А что на это говорит правительство?