Онлайн книга «Улан. Экстремал из будущего»
|
Убедившись, что Шувалов не в состоянии решать какие-то вопросы, князь обратился к фактическому командиру полка: – Любим Арсеньевич, как с припасами дела обстоят? – Хреново, – ответил Челищев преувеличенно спокойно, – уходили когда из казарм, пороху взяли с избытком, а по дороге лошадей в повозках убили. Что успели, то и взяли, немного получилось, выстрелов по тридцать на человека. – Должно хватить, если за укреплениями спрячетесь да стрелять прежде всего будут карабинеры. Майор хмыкнул и с нотками скепсиса ответил: – А ну как пушки подтянут? Арсенал-то в руках бунтовщиков. – В Кронштадте Миних, так что не переживайте, там и людей хватит, и припасов. Можете для надежности отправить туда кого-нибудь, чтоб информацию передать, наверняка ведь какие-то кораблики есть. – Как не быть, – семеновец просветлел лицом, – сей же час и отправим. – Не только в Кронштадт, – прогудел Емельян, – нужно оповестить людей, что император и наследник живы, что Миних на их стороне. Ну и всякое… Пугачев влез в разговор без особого стеснения, казак все-таки, а не бывший крепостной. – Правильно, Емеля, – одобрил идею Рюген. – Ты как, майор, потянешь? Гвардеец задумался, прислонившись к стене склада… – Да потяну, есть у меня толковые ребята. – Не Щука с компанией? – заинтересовался Грифич. – Они самые, – засмеялся майор, – бузотеры, конечно, но если надо – яйца у медведя оторвут! – Эти да, могут, – согласился князь со смешком, – компания достаточно известная. Пока они строили планы и рассылали людей, в проходах к порту сооружали укрепления. Не сказать, чтобы они сильно помогут, – все-таки территория рассчитана на быстрое и беспрепятственное перемещение огромного количества грузов… Но хоть что-то. – Я б не так сделал, – внезапно заявил Пугачев и дал несколько дельных советов. Майор покосился на него задумчиво… – В каком, говоришь, звании? Урядник? [112] Помяни мое слово – до войскового старшины [113] точно дорастешь. Казачина остался польщенным… Под утро бунтовщики начали наращивать свое присутствие в районе порта, и его защитники заволновались. – Етическая сила, – обреченно выдохнул поручик Игнатов, – пушки и конная гвардия. – Ну гвардию, положим, я смогу остановить, – попаданец смерил взглядом широкое, ровное пространство. Окружающие вытаращились на него с выпученными глазами. – Вы чего? – заметил их реакцию князь. – Решили, что я брошусь на них с саблями наголо? Вообще-то именно так они и думали… Вздохнув, Рюген объяснил свою задумку: – Поскачут они между складами, так положить на дорогу несколько канатов поодаль друг от друга и натянуть в нужный момент. А когда завал образуется, то и атаковать. – Бббах! – Звук выстрела шести пушек оглушил непривычных портовых работников, и те аж присели – и это находясь в безопасном помещении! Князь аж поморщился – с гражданскими трудно работать прежде всего потому, что сложно предугадать, что же они выкинут в следующий момент. Они могут быть великолепными стрелками и фехтовальщиками, иметь опыт дуэлей, но вот в настоящей битве, особенно если просто не понимают, что надо делать… А даже если и понимают – рефлексов-то нет. Игорь только в восемнадцатом веке понял весь сакральный смысл маршировки и другой, столь бессмысленной, казалось бы, в армии двадцать первого века, муштры – просто-напросто приучают действовать единым организмом и реагировать на команды без раздумий и одинаково. Выстрелы пушек смели баррикаду, но людей за ней не было, так что не было и потерь. Так, несколько человек обозначали присутствие, а как только дозорный с подзорной трубой подал сигнал, что артиллеристы готовы стрелять, разбежались в разные стороны. Проход между складами был около двадцати метров шириной, так что бежать пришлось недалеко. Следующий залп – и проход очищен. Вдали массовка изображает ринувшихся на подмогу вояк. Грифич внимательно наблюдает за действиями противника… Есть! Они решили пойти ва-банк и двинули конницу вперед. Идиоты, но ведь ожидаемо… Лейб-гвардии конный полк ринулся по широкому проходу тесным строем – колено к колену. Вот постепенно набирается скорость, и лошади переходят на рысь… Отчаянный взмах рукой, и… передние ряды начинают падать, задние продолжают напирать. – Руби их песи! – заорал Рюген, и по этому сигналу из дверей выскакивают семеновцы с мушкетами. Заряжены они не пулями, а картечью [114] , так что залп получается ужасающей мощи. Семеновцы отходят в сторону и принимаются перезаряжать оружие, а на смену выбегают другие солдаты. Залпы звучат один за другим, и все пространство затянуто дымом. – Отходим! – командует принц, и солдаты послушно отступают. Добивать? Да пока дым рассеется, времени пройдет немало, а лезть с клинками в это… месиво… Там наверняка остались живые, но вот насчет здоровых и боеспособных – вряд ли, разве что буквально считаные бойцы. Впрочем, семеновцев тоже немного – меньше полусотни. Ну а что делать, если есть и другие направления – не менее опасные. Да и… полк изначально был в половинном составе – кто-то воюет на стороне мятежников, ну а кто-то просто решил выждать… Удалось захватить одного пленного. Как и все в этом полку, принадлежал он к аристократии. Раненый мужчина чуть за тридцать – Игорь много раз сталкивался с ним на балах и приемах. Как же его зовут… Да, впрочем, – хрен бы с ним. Оттащив его в сторону, он вместе с Емельяном принялся за допрос. – Рассказывай, – с мягкой улыбкой велел он пленнику. Тот с ненавистью уставился на князя. – Мы все равно убьем Петра, и Россия станет свободной! Громкое заявление, однако вскоре выяснилось, что подразумевается республика по типу Польши – с правами для аристократов и бесправием для всех остальных. О подробностях заговора пленный говорить отказался. – Зря, – с такой же мягкой улыбкой сказал Рюген и рукояткой кинжала раздробил ему мизинец, зажав предварительно рот. Затем начал «играть» с раздробленным пальцем, а как только пленный пытался орать, следовал тычок в солнечное сплетение. Чувствовал ли он что-нибудь к жертве? Да – отвращение. Попаданцу были омерзительны все эти заговорщики, готовые заведомо ослабить страну ради того, чтобы лично им было лучше. Впрочем, они подводили под свое предательство весьма своеобразную философию – они лучшие представители народа и потому должны жить лучше. Ну а представители более… низкие должны быть счастливы служить таким господам, как они. Несчастливы и вообще не желают признавать себя низшими, а их, таких хороших, высшими? Выродки, твари, нелюди – засечь плетьми, стоптать конями! Они не имеют право на жизнь! |