Книга Ромео, страница 40 – Элиз Тайтл

Синтия поджала губы.

— Что, обязательно отвечать на них прямо сейчас?

Аллегро различил нотки мольбы в ее голосе и подумал о том, что, возможно, сдержанность в ответах была вызвана отчасти ее нежеланием беседовать в присутствии ухажера.

— Может, мы пройдем на кухню? — предложил он.

— Не беспокойтесь, — сказал Батлер, уловив намек. — Мне все равно уже пора уходить.

Синтию, судя по всему, не обрадовало его решение.

— Ты, кажется, говорил… — Она запнулась, пожала плечами, потом лаконично сказала: — Да. Конечно.

— Честное слово, Синти. Надо сесть за книги. — Батлер повернулся к полицейским. — По вечерам я хожу в юридическую школу. Днем работаю. Тоска. — Застегивая на ходу рубашку, он направился к двери, попутно схватив с вешалки свою джинсовую куртку. — Позвоню вечером, Синти! — крикнул он уже с порога. Ее имя потонуло в грохоте закрываемой двери.

Синтия закатила глаза.

— Ну и удружили вы мне. Теперь он подумает, что мой муж — психопат-извращенец, и это отпугнет его от меня навеки.

— А что, ваш муж действительно психопат-извращенец? — спросил ее Аллегро.

— Нет, конечно, нет. Роб просто эмоционально неуравновешенный человек. Но, думаю, то же самое можно сказать и о любом из нас.

— Почему вы расстались? — спросил Вагнер.

— Не ваше дело.

Вагнера не смутил столь резкий ответ.

— Продолжайте, Синти. Ваш муж любил извращенный секс? Может быть, он стегал вас, связывал?

— Вы в своем уме?

— А вам не приходило в голову, что он может заниматься этим на стороне? — предположил Аллегро. Теперь, когда ее приятель не сковывал их своим присутствием, детективы взялись за работу засучив рукава.

Она испуганно посмотрела на Аллегро.

— С кем?

— Это мы от вас хотели узнать, — сказал Вагнер.

Она поняла, что загнана в угол.

— О’кей, раз уж вы так хотите это знать… Я вам скажу, почему мы расстались. У нас были… сексуальные проблемы. У Роба появились какие-то странные прихоти, но это не то, что вы думаете. — Она потерла щеки ладонями. — Господи, как же стыдно… Он не стегал меня. Он хотел, чтобы я его стегала, понимаете? — Ее темные глаза полыхнули гневом. — Вы догадываетесь? Или я должна нарисовать подробную картину? Только я хочу вам сказать, что он не тот садист-убийца, которого вы разыскиваете. Он — не головорез, не преступник. У него отклонения на почве полового бессилия. В постели он словно скулящий щенок. Очень часто бывало так, что он просто рыдал, умоляя меня ударить его.

— А вы? — спросил Аллегро.

Глаза ее заблестели от нахлынувших слез. Она промолчала.

Вагнер прокашлялся.

— А как насчет секс-клубов? С эротическими шоу и прочим набором услуг? Таких заведений в избытке на Норт-Бич, в СоМа. Вы вдвоем когда-нибудь посещали их? Были членами какого-нибудь закрытого клуба?

— Боже, нет, — задыхаясь, произнесла она.

— Впрочем, Роб мог и без вас туда ходить, — не унимался Вагнер.

Она отчаянно замотала головой.

— Нет, не мог. Нет, это исключено.

— Это же как болезнь, Синти, — тихо прозвучал голос Аллегро. — Как навязчивая идея.

Она поникла головой, шарф развязался, и темные волосы упали ей на лицо.

— Я говорила ему, что мы должны обратиться к врачу.

Аллегро тут же ухватился за прозвучавшее «мы».

— Вы вдвоем ходили к доктору Розен?

— Я видела ее всего пару раз, — безучастно произнесла она. — Мы пришли к выводу, что именно Роб нуждается в лечении. На какое-то время ему стало лучше. У нас даже наладилась сексуальная жизнь. Ну, вы понимаете. Нормальная. Регулярная. — Синти вспыхнула от смущения.

— Да, мы понимаем. И что потом? — настаивал Вагнер.

— Потом секс вообще перестал его интересовать. — Она поколебалась. — Во всяком случае, со мной.

— А с кем, как вы думаете, он хотел бы его иметь? — спросил Аллегро.

Синтия уставилась на свои колени. Она не всхлипывала, но слезы ручьями катились по ее щекам.

— Я не уверена.

— Но вы могли догадываться, — вкрадчиво произнес Аллегро.

Она ответила не сразу. Голова ее по-прежнему была опущена, упавшие волосы скрывали лицо. Детективы не торопили ее с ответом. Они видели, что в этом нет необходимости.

Она подняла голову и откинула назад волосы. Лицо ее исказилось от злости, узкие плечики затряслись, когда она вдруг быстро-быстро заговорила. Словно торопилась все высказать и разом покончить с этим делом.

— Он писал доктору Розен почти каждый день. Эти дикие, нелепые объяснения в любви. Они валялись повсюду. Его и не волновало, что я могу их прочитать. Может, он даже хотел, чтобы я их читала. Я не знаю, посылал он их или просто пересказывал на приеме у нее. Но я чувствовала, что уже на пределе. Меня бесили не только эти записки. Вообще… все. В конце концов я не выдержала, приказала ему убираться. Он сказал, что я все не так поняла, что он по-прежнему меня любит и что одно другому не мешает. — Она наконец остановилась, чтобы перевести дух. Покачала головой. Лицо ее было мокрым от слез. — Она не помогала ему. От ее лечения ему стало еще хуже. — Она перевела измученный взгляд с Аллегро на Вагнера. — Неужели она этого не видела?

Повисло долгое молчание, которое первым нарушил Аллегро.

— У вас не сохранились какие-нибудь записки, которые писал ваш муж доктору Розен?

Брезгливо поморщившись, она покачала головой.

— Нет, конечно, нет.

— А как вы думаете, он еще хранит их?

Она пожала плечами.

— Я давно не была у него.

Вагнер и Аллегро обменялись взглядами. Мог ли Перри до сих пор держать их у себя? Или все-таки отослал их Мелани? И хранила ли их Мелани? Как бы то ни было, во время обыска в ее доме записок не обнаружили.

— Вы следили за репортажами о зверствах Ромео, миссис Перри? По телевизору, в газетах? — спросил Вагнер.

— Нет.

— Их трудно было пропустить, — не унимался Вагнер.

— Я редко смотрю телевизор.

Оба детектива устремили взгляды на стоявший у окна телевизор.

— Я хотела сказать, что кое-что видела, правда, давно, — призналась она. — Это так мерзко. Почему люди проявляют такой нездоровый интерес к этому… — Она поежилась.

— Вы не знали никого из других убитых женщин? — спросил Аллегро.

— Нет. А откуда я могла их знать?

— А Робби? — подхватил Вагнер.

— Нет, — резко ответила Синтия Перри. — И, кстати, он терпеть не может, когда его так называют. Роб. Ему нравится, когда его зовут Робом.