Книга В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса, страница 26 – Мартин Писториус, Меган Ллойд Дэвис

Мне до сих пор не очень-то верится, что я здесь. Тема вечеринки – «джунгли», и меня нарядили как короля джунглей, надев на голову корону из банановых листьев. Я даже впервые в жизни попробовал алкоголь: меня столько раз спрашивали, что я буду пить, что я попросил Эрику принести мне ром с колой.

– Ну, как тебе? – спросила она с улыбкой, и я сделал глоток.

Напиток наполнил мой рот, в носу защекотало. Он был крепким и пряным. Вкус мне не понравился. Я неискренне улыбнулся Эрике. Она была одета в саронг, на шее у нее висела игрушечная обезьянка, которую Эрика звала Морисом. Я наклонил голову, чтобы допить напиток. Мне хотелось как можно быстрее отделаться от этой странной на вкус смеси.

– Пей понемножку! – воскликнула Эрика и рассмеялась.

Я сделал еще один большой глоток напитка, торопясь проглотить его поскорее.

– И почему я не принесла тебе чистой колы? – вздохнула Эрика.

Я улыбнулся ей, а потом она исчезла в толпе, и я задумался, сможет ли она найти обратную дорогу ко мне и станет ли кто-нибудь другой разговаривать со мной. Моя алфавитная доска в полной готовности лежала у меня на коленях, но я не был уверен, что кто-то вообще обратит на меня внимание, потому что в комнате было полным-полно народу. А потом меня отыскала та девушка, которая теперь стоит, покачиваясь, передо мной.

– Кто ты по гороскопу? – спрашивает она, наклоняясь ко мне.

Она одета в золотое платьице, ее голова украшена крылышками бабочек. У нее темные волосы, улыбка обнажает крупные белые зубы. Она хорошенькая, и у нее чудесные глаза.

– «К-а-з-и-р-о-к», – поочередно указываю я пальцем буквы на своей доске.

– Чего-чего?

– «К-а-з-и-р…»

– А! Ты имеешь в виду – Козерог?

Я киваю. С грамотностью у меня по-прежнему плохо. Людям приходится творчески мыслить, если они хотят разговаривать со мной.

– Ну, тогда никакого смысла, – говорит девушка. – Я – Весы.

Что она имеет в виду? Я смотрю на девушку и думаю, что бы мне такое сказать. Она пьяна. Почему она разговаривает со мной об астрологии? Может быть, это просто что-то вроде светской беседы, которой я должен заполнить паузу, прежде чем пригласить ее на свидание? Я ничего не знаю о том, как мужчины и женщины ведут себя друг с другом. Все, что я видел, – это сюжеты телесериалов или подсмотренные мгновения жизни других людей.

Но постепенно я обнаруживаю, что разговаривать с женщинами любым иным способом, кроме как по-дружески, – это все равно что общаться на языке, о самом существовании которого я с трудом догадываюсь, не говоря уже о владении им. Вот, например, эта девушка, стоящая передо мной, – она сейчас действительно флиртует, как и обещала?

Конечно, в моем распоряжении есть слова для бесед с женщинами – словесная механика секса и отношений, которую мы с мамой включили в мои словарные таблицы. Мы неизбежно должны были добраться до темы, где остается всего один короткий шаг от таких слов, как «объятия» и «поцелуй». И хотя именно моей матери пришлось дать мне этот новый словарь, я понимал, что он мне нужен, потому что тема секса занимает меня не меньше, чем любого мужчину старше 20 лет. Может быть, люди думают, что такие, как я, – кастраты, но это не так.

Еще в самом начале моего возвращения в сознание я отсчитывал время, дожидаясь очередного показа французского телесериала по уик-эндам, потому что знал, что увижу в нем женщин, одетых в корсеты настолько тугие, что из них едва не вываливалась грудь. Это зрелище заставило меня осознать чувства, которых у меня прежде не было, и они мне нравились. Тогда мое сексуальное осознание подсказало мне, что я не полностью умер. С тех пор как научился общаться, я стал думать об этом еще чаще, и начинаю надеяться, что когда-нибудь какой-нибудь женщине, возможно, захочется быть со мной.

– С чего бы нам начать? – своим самым решительным голосом произнесла мама, когда мы уселись строить новую словарную таблицу. – С эрекции?

Что ж, по крайней мере это ей не пришлось мне объяснять. Эрекции у меня случались, как и у всех остальных.

– Влагалище.

В объяснении этого слова тоже не было необходимости. Я между делом уже слышал большинство слов, касающихся этой темы.

Но я мог бы поклясться, что мамин голос звучит все громче, и молился о том, чтобы Дэвид не услышал, чем мы заняты.

– Оргазм! – восклицает мама.

– Эякуляция.

– Сперма.

Мое лицо багровеет, и я машу рукой, умоляя маму остановиться.

– Нет, Мартин! – говорит она. – Тебе нужно все это знать. Это важно.

Казалось, время застыло, пока мама продолжала озвучивать слова из сексуального словаря. С каждой проходящей секундой мне все сильнее хотелось, чтобы она остановилась; все во мне восставало против того, что я сделался невольным заложником ее желания позаботиться о моей полной информированности. Только когда мама наконец решила, что сказанного достаточно, я смог попросить ее хорошенько запрятать эту таблицу среди остальных – в таком месте, где только я смог бы ее найти.

Уже тогда я подозревал, что стану пользоваться ею не так уж часто, а теперь точно знаю, что не буду делать этого, глядя на девушку, стоящую передо мной. Слова, которые есть в моем распоряжении, слишком холодны, от них отдает клиникой. Кажется, разговор с женщинами – это скорее понимание пауз между словами, чем самих слов, интерпретация безмолвных нюансов, которые означают столь многое. Но я понятия не имею, как это делается. Я ничего не знаю. Рассчитывает ли эта девушка, что я ее поцелую? А если рассчитывает, то что мне делать? Хочет ли она, чтобы я потянулся к ней, – или я должен сидеть и ждать, пока она поцелует меня? А если она это сделает, то как тогда целоваться? Я никогда прежде никого не целовал. Список вопросов в моем сознании становится все длиннее и длиннее, пока оно едва ли не зависает – точь-в-точь как компьютер, когда от него требуют слишком многого.

– Знаешь ли ты, что Козероги и Весы несовместимы? – внезапно спрашивает девушка.

Я, честное слово, не понимаю, о чем она говорит. И решаю сменить тему.

– На каком факультете ты учишься? – вывожу я вопрос на алфавитной доске.

– На экономическом.

Я не очень хорошо себе представляю, кто такие экономисты, но вряд ли они обычно ходят с бабочками на голове. Я молчу, размышляя, что сказать дальше, а девушка продолжает покачиваться передо мной.

– Пойду поговорю с друзьями, – вдруг решает она. – Пока!

Она устремляется куда-то в толпу, и я вновь остаюсь один. Придет ли ко мне когда-нибудь понимание? Мои глаза обшаривают комнату, я разглядываю парней и девушек, танцующих и болтающих, смеющихся над шутками друг друга, наклоняющихся друг к другу. Одна пара целуется, другой парень обнял какую-то девушку за плечи. Я гадаю, смогу ли я когда-нибудь осилить тот код, который даст мне доступ в этот мир.