Онлайн книга «Ты – моя половинка»
|
– Марсель. – Она смягчилась и даже приобняла мужа. – Прости. Это правда важно… У тебя кто-то близкий попал под машину? – Н-нет… И не хочу, чтобы это произошло. В эту ночь ему виделись неясные образы. Колесо велосипеда, крутящееся в воздухе, бескрайние зеленые холмы, теряющиеся в тумане, чьи-то развевающиеся волосы, красный сигнал светофора, сменяющийся зеленым, и над всем этим – чей-то крик и неумолчная, тревожная, визгливая трамвайная трель. Утром было прохладнее, чем она предполагала. А ведь уже август… Времена года ничего не значат, когда живешь в воздухе. Инна видела, что немного опаздывает. Взять форму и погладить ее в аэропорту она уж точно не успевала, так что пришлось нацепить ее еще дома. Этого она не любила: в метро и на улице все обязательно будут пялиться. Она понимала, что ничего страшного в этих взглядах не было. По форме понятно, что она стюардесса, а люди почему-то считают стюардесс более интересными и симпатичными, чем остальные девушки. Она столько раз видела это многозначительное выражение лица, когда отвечала на вопрос о своей профессии. И от этого было как-то не по себе. Что ж, ничего не поделать, переодеться все равно не успею, вздохнула она и вышла во двор. – Девушка, с добрым утром! – послышалось сбоку. «Ну что за идиот, – поморщилась невыспавшаяся и раздраженная Инна. – Полшестого утра. Наверняка возвращается с гулянки, и душа требует общения…» И не повернула голову. – Девушка! – В настойчивом мужском голосе послышалась улыбка. Инна посмотрела краем глаза – и тут же оторопела. Рядом с ней стоял молодой мужчина, тоже в форме авиации, но не стюарда, а пилота. Она улыбнулась. – Рыбак рыбака видит издалека, – покачал головой он. – Не знал, что тут, кроме меня, еще кто-то из наших живет… – Ну вот видите… – Куда летите? Из Шереметьева? – Эээ… Кажется, во Владивосток. Да, точно! И – да, из Шереметьева, – эта встреча неожиданно развеселила Инну. – Ага, а я в Мурманск. Вас подвезти? – До Мурманска? – Туда тоже можно, если пожелаете! Пилота звали Паша Герасимов. Он оказался удивительно приятным собеседником, и дорога до аэропорта показалась Инне чересчур короткой. Она уже давно не общалась с кем-нибудь так непринужденно. Если быть честной, Инна вообще редко общалась с кем-то, кроме родителей, ребят из экипажа и пассажиров. Она выбрала эту профессию, потому что ее душа всегда рвалась куда-то, а самолет – самый быстрый способ добраться до места назначения. И летала Инна на пределе сил и возможностей, прося сверхурочные, несмотря на запрет, с радостью заменяя кого-нибудь из заболевших. Они встретились с Пашей еще. Сходили в кафе и в кино. Паша показался Инне красивым. Когда он что-нибудь рассказывал, она смотрела на его рот, чувственный, с резко очерченной выемкой верхней губы. И однажды не удержалась, впилась поцелуем. У Инны давно никого не было. Работа, небо, самолет затмевали все остальное, отодвигали человеческую жизнь на второй план. Даже если бы и появился какой-нибудь мужчина, он недолго смог бы выносить ее постоянные разъезды. А природа, между тем, брала свое. От одного поцелуя кровь забурлила в венах, резко бросилась в голову, прилила к животу. Инна едва устояла на ногах. Паша смотрел на нее с желанием, и еще – с пониманием. Он был свой, ему не нужно было объяснять все это, и ее реакцию, и ее вожделение. Отдаваться любви урывками, между рейсами, между городами и странами – вот был удел Инны и Паши. Страсть кипела, затапливала голову и тело яркими волнами. Встречаясь в аэропортах, они только вежливо кивали друг другу, но на пороге Пашиной квартиры одежда падала к ногам бесформенной кучей, разлеталась по всей комнате, коридору. Жар был так силен, что они не вылезали из постели часами, стараясь потушить его телами друг друга. – Мы с тобой не авиация, мы пожарники, – смеялся Паша, пытаясь привести в норму дыхание. Раскрасневшаяся Инна бесстыдно улыбалась ему, и костер начинал разгораться снова. Вот так, просто, легко, без обязательств. Не испытывая друг к другу ничего, кроме симпатии и безудержного влечения. Не обещая, не спрашивая. У каждого из них была своя жизнь, и только постель – общая. И было в этом что-то от отчаяния. – Золушка не дождалась своего принца, перестала верить в вечную любовь – и стала нормальным человеком, – качала головой Юленька, единственная подруга, выдержавшая график Инны и долгое ее отсутствие. Несмотря на слова, втайне Юленька была поражена. Она могла ожидать такого поведения от кого угодно, только не от сдержанной, строгой Инны. – Зачем ждать чего-то, когда можно брать прямо сейчас? Мне не нужна любовь, у меня работы полно, – усмехалась Инна. Она только сейчас нашла эту маску, и маска пришлась ей впору. Раньше все смотрели на девушку с жалостью, мол, бедненькая девочка, все никак не устроит свою личную жизнь. Теперь во взглядах читалось что угодно – неодобрение, тревога, удивление, зависть. Жалости больше не было, и Инну это вполне устраивало. Родители, конечно, переживали, но втайне надеялись, что с Пашей Инну связывает нечто большее и наступит день, когда молодые люди это поймут. Как наивны порой родители, усмехалась про себя девушка. Инне нравилось играть эту роль циничной штучки. С самого детства среди знакомых пар (сперва друзей родителей, потом и собственных знакомых) она жаждала найти живое подтверждение тому, что вечная, непреходящая любовь существует. Долгое время она считала эталоном своих родственников, дядю Федю и тетю Веронику. Вот при взгляде на кого захватывало дух. Всегда вместе, расслабленно-довольные друг другом, вырастившие вместе дочку. Инна любила приходить к ним в гости в их чистую уютную квартирку в сталинском доме на Ленинском проспекте, обставленную со вкусом и при немалых затратах. Сидеть в глубоком кресле, пить чай со слойками с корицей и изюмом, которые так хорошо пекла тетя Вероника и которые так любил дядя Федя. Запах корицы был неотделим от запаха этого дома, где люди, поженившись в молодости, до сих пор любят друг друга – и проживут в этом состоянии, «пока смерть не разлучит их». Однажды Инна вернулась из рейса и застала тетю Веронику в гостях. Они с мамой чаевничали, на блюде лежали фирменные слойки. Тетя была грустна, глаза ее припухли, а мама старалась выглядеть как всегда, что получалось прескверно. Расцеловав обеих и подцепив с тарелки булочку, Инна тактично ушла в душ и вскоре услышала, как хлопнула входная дверь. После душа она обнаружила на кухне одну маму. – А что тетя Вероника? Она плакала, что ли? – Да все Федор. Мужики вот эти… как же они меня бесят! – Что такое? – Инна запахнулась в махровый халат, будто от сквозняка. Мама вздохнула: – Да все не может определиться, с кем ему жить. То ли с Вероникой, то ли с Наташей этой. |