Онлайн книга «Бабье лето»
|
– Ты меня успокаиваешь, – говорила Инга. – Смотрю в твои спокойные глаза и прихожу в себя, становлюсь тише. Правда, ненадолго! – смеялась она. Однажды она спросила подругу: – А ты Вовку своего сильно любишь? Нина пожала плечами: – Я с ним живу, он мой муж, Ингуша. А про все остальное… Просто не думаю. Инга посмотрела на нее, как на душевнобольную. – А как ты спишь с ним? – уточнила она. Нина улыбнулась: – А как жена с мужем! Обыкновенно! Инга вздохнула и покачала головой: – Мне жаль тебя, Нинка! Потому… Потому что бывает необыкновенно! Ты поняла? Нина махнула рукой: – Мне бы твои заботы. Через три года семейной жизни Нина родила дочку Галку. Их семейная жизнь была по-прежнему скучноватой, обыденной – работа, ужин, телевизор перед сном. Только с рождением дочки прибавилось хлопот. Да и радости тоже… Наверное… «Так живут все», – думала Нина, когда подступала тоска. Как-то обмолвилась маме: – Скучно как-то, мам. Будто обязали меня. Мама вздохнула: – А сколько у нас в году праздников, Нин? Ну, посчитай! Нина посмотрела на нее с удивлением: – При чем тут праздники, мама? Мать не ответила и стала загибать пальцы: – Первомай – это раз! Восьмое марта – два. Новый год и октябрьские, да, дочь? Нина кивнула. – И в жизни так же, – улыбнулась мать, – праздников по пальцам. А все остальное – будни, Нинок! Такая вот жизнь. – И мать тяжело вздохнула. Родным человеком муж для нее так и не стал – был кем-то вроде соседа. Однажды она подумала: – А мы ведь ни разу не разговаривали по душам! Ни разу не говорили откровенно. Ни разу я не рассказала ему, что меня мучает, что волнует. И вправду – сосед. Молчаливый, угрюмый и… Чужой». Тогда впервые она позавидовала подруге. Подумала: «Жизнь ведь пройдет, а у меня так ничего не случится! Я так и не узнаю ничего из того, от чего может кружиться голова, сжиматься горло, дрожать руки. Я не узнаю, какое счастье не спать до утра, рассматривая спящее лицо родного мужчины. Так и пройдет моя жизнь…. Так и пройдет?» Когда Горохов загулял – а Нина об этом узнала довольно скоро, – она удивилась одному: ее это совершенно не обидело, не задело и почти не расстроило. Сама предложила ему уйти: – Что тебе мучиться, Вова? Иди туда, где тебя любят и где тебе хорошо. Он посмотрел на нее с удивлением – видимо, ожидал борьбы, слез, уговоров. – А ты? – спросил он. – Ты меня не любишь, Нина? Та пожала плечами. Муж вздохнул и пошел собирать вещи. Нина достала с антресолей старый чемодан. Знала, что Горохов счастлив, родил еще сына. Увидела спустя лет семь его на улице с семьей. Выглядел бывший муж хорошо, одет был чисто – было видно, что за ним ухаживают и о нем заботятся. Они шли вдвоем, держась за руки, и о чем-то оживленно спорили. Рассмотрела Нина и его жену – обычная женщина, ее примерно лет. Полноватая крашеная блондинка. Одна из сотни, а может, из тысячи. Нинина сестра-близнец. А получалось, что нет. С Ниной Горохов счастлив не был, а с этой – счастлив наверняка. У него глаза счастливого человека – это же сразу заметно. Подумалось тогда – даже Горохов! И у него получилось. Нина вздохнула и поторопилась уйти. Встречаться со счастливой семейкой ей не хотелось. Впервые расстроилась: почему не получилось у нее, у Нины? Ведь не так плох был этот Горохов! Выпивал по праздникам, и очень умеренно. Зарплату приносил неплохую. Мог починить кран и поклеить обои. Нормальный мужик – не злой и не жадный. Такими не разбрасываются – правильно говорила мама. Только чужой он был все время. Нине всегда казалось, что у них совсем ничего нет общего. А если подумать – дочь, квартира, отстроенная дача? И вообще – почти десять лет жизни. «Когда тебе всего за тридцать, остаться одной не так страшно. Это не в пятьдесят, – думала Нина. – Замуж выйду еще раз пять, – шутила она, – если, конечно, будет желание». Но не сложилось. Было пару историй, совсем мелких, незначительных. Завателье Юрий Соломонович, например. Несколько раз сходили в кафе, дважды в кино. Юрий Соломонович сказал честно: – Семью я не брошу, а тебе помогу. – Чем? – удивилась Нина. – Я вроде со всем справляюсь. Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой. Однажды сели в машину, и он смущенно позвенел связкой ключей. Квартира была явно семейной, богатой и ухоженной. Нина довольно много выпила, потом пошла в душ, долго стояла под почти ледяной водой, и больше всего на свете ей хотелось сбежать домой. «Нет, так нельзя, – подумала она, – я же не школьница. Зачем надо было ехать сюда, зачем?» Она растерлась чужим полотенцем, сделала глубокий вздох, как перед эшафотом, и зашла в спальню. Ничего плохого не было. Но и хорошего – тоже. Почему-то было жалко этого не очень молодого и, в сущности, хорошего и доброго человека. И еще было очень жалко себя. Больше подобных встреч у них не было. Все закончилось само собой, без выяснений и непонимания. Еще был двухнедельный роман в пансионате. Сергей был ее ровесник, строитель из Подмосковья. Худой, высокий, симпатичный. Оказались за одним столиком в столовой. Погуляли после ужина, сходили в кинозал. Там он взял ее за руку, и она впервые вздрогнула от мужского прикосновения. Потом пошли к нему в номер, выпили коньяку с конфетами и… Она осталась у него до утра. Он очень нравился ей, этот Сергей. – Нинка! – смеялся он. – Ты – моя женщина! Только моя! – И целовал Нинины руки. И Нина сразу в это поверила. И ей показалось, что, может быть… Остроумный, веселый, легкий. Молодой. Свойский какой-то. А через пару дней к нему приехала жена – на выходные. И встретившись в столовой, он даже не кивнул – просто отвел глаза. Обнял жену и поцеловал ее в шею. А Нине показалось, что сделал он это специально – дескать, знай свое место! Где ты, и где она, моя жена. На следующий день Нина уехала, не дождавшись окончания срока. До сорока пяти желание устроить свою личную жизнь еще было. А вот потом… Пропало. Так привыкла к одиночеству! Сама себе хозяйка, нет над ней начальников и руководителей. |