Онлайн книга «Бабье лето»
|
Нина мотнула головой. – Говорила ведь, не хочу! Ни пить, ни есть. – Она скорбно поджала губы. Возмущенная Клавка откинулась на стуле и зло прищурила глаз. – Та-ак! Ну, правильно. У нас ведь горе горькое. Беда ведь у нас просто. Трагедь, так сказать. Потоп всемирный! Нина молчала, уставившись в окно. Клавка шмякнула вилку на стол. – Нет, вот не понимаю я! Хоть убей – не понимаю! Нина усмехнулась. Мол, куда тебе. Но – промолчала. А Клавка продолжала возбухать: – Нет, только посмотрите на нее! Бедная, несчастная! Ребенок у нее, видите ли, на природу уехал. В лес. На озеро. На воздух, твою мать! Зарядка, прогулки, весь день на воздухе. Няньки, воспиталки, врачи… Сто нянек вокруг, дети! Питание диетическое. Господи! Да другая бы – умная, конечно, – от радости штаны бы потеряла. Орала бы в голос. Три месяца покоя! Сама себе хозяйка! Ни готовки, ни стирки, ни глажки. В воскресенье – спи до отека. Никто не разбудит. По магазинам не бегать за куском колбасы. Никто не ноет и ничего не просит. А главное, – тут Клавка наклонилась к Нине, – ребенку хорошо! – Она замолчала и с негодованием посмотрела на подругу. – Но ей плевать! Плевать ей, святой такой матери, на все это. С высокой колокольни. Не ребенок ее волнует, а она сама! Скучать она, видите ли, будет! Непривычно ей, видите ли, одной в квартире. Без сыночка драгоценного. А то, что сыночек бы сейчас по жаре, да в городе, – вот на это ей, простите, насрать! – Клавка резко опрокинула в широко раскрытый рот следующую рюмку. Нина хмурила брови и по-прежнему обиженно молчала. Клавка ожесточенно кромсала кусок жесткого, не поддающегося тупому ножу, мяса. – Эй! – крикнула она официанту. – Не спи, замерзнешь! Тот резко дернулся и бросился к ней. – Это чего? – спросила Клавка, указывая глазами в тарелку. Официант недоуменно пожал плечами: – В смысле? – В смысле? – уточнила Клавка. – А ты вот давай, пожуй! Деловой. Или – ножи поточи. Хотя бы. У меня – зубы, а не акульи челюсти! – Клавка почти кричала. – Понял, что ли? – Так ведь бифштекс! Мясо. Коровье к тому же, – пытался оправдаться официант. Клавка зловеще, по-мефистофельски, расхохоталась. – Да что ты? Мясо, говоришь? Ну надо же! А я думала – рыба. Коровье! Сам ты – коровье! Только не мясо! Понял? Официант, красный как рак, мелко закивал головой. – Заменить? Клавка кивнула – ну, ни дать ни взять английская королева, – молча так, с достоинством. Тот подхватил тарелки и опрометью бросился на кухню. Клавка с гордостью и удовлетворением посмотрела на подругу – свысока посмотрела. Типа, ну как? Видала? Как я его? Нина, красная от стыда, смущения и страха (а вдруг сейчас – милицию? хулиганство какое-то!), посмотрела на подругу. – Ну, ты вообще! Ужас какой-то! Прямо стыдно с тобой выйти куда-нибудь! – Ага, страшно! Стыдно таким мясом людей кормить. Да еще и за деньги! Нина, ожидая худшего, выпила одним глотком полную рюмку. А через десять минут официант притащил сковородку с картошкой и мелко нарезанным, сочным, шипящим мясом. – Поджарочка! Свиная! Во рту тает. Водочки? – осведомился он. Клавка гордо кивнула. Нина внезапно почувствовала, что захотелось есть. Очень захотелось! У нее так всегда – как только нервы, так сразу хомячить, по словам мамы-покойницы. Мясо и правда таяло во рту. После третьей рюмки чуть отпустило, но она почувствовала, что совсем пьяна – ну просто вдупель, как говорила Клавка. Расплатилась щедрая Клавка – щедрая, потому что пьяная. На трезвую голову от нее и снега прошлогоднего не допросишься. А тут – само благородство: – Да ладно, сиди! Мне Ашотик вчера подкинул! Ашотик – один из любовников Клавки. Есть еще несколько – Мишка-таксист, Лешка-строитель и Пашка-студент. Сопляк, совсем мальчишка. Клавка была «беспринципная», как говорила Нинина мама. И вправду – беспринципная. Зато – не одна. Нина вздохнула. А ведь посмотришь на нее – кобыла кобылой. Лицо мужицкое, длинная, как жердь, мосластая. Правда, замуж Клавку не брали. Говорила, что сама не хочет – носки, борщи, – да ну их к лешему. Жила в свое удовольствие – детей и семью не хотела. А когда Нина вздумала рожать, да еще и без мужа… Ох и орала тогда! Из дур у нее Нина не выходила. А когда из роддома Нину встречала, на Котика равнодушно глянула и сказала: «Ну, все. Жизни ты, подруга, себя лишила!» А Нина не обиделась. Потому что была самая счастливая. Самая-самая! И ни разу, как бы ни было трудно, о решении своем не пожалела. Вот еще! И в душе считала, что Клавка ей завидует. Хотя… Кто ее знает? Жила она весело, ездила по морям, по курортам, ходила по ресторанам всяким – с Ашотиком, конечно. Платья шила раз пять в год. Шуба у Клавки была – серая, беличья. Лезла, правда… На улицу вышли, пошатываясь. Разобрало даже стойкую Клавку. В метро долго прощались и наконец разъехались – сегодня было им в разные стороны. Клавке на север, в «явочную квартиру», а Нине на запад. В вагоне Нина задремала и проснулась только оттого, что какая-то бабка тормошила ее за плечо. – Вставай, конечная! Щас вот в депо увезут! Ишь, напилась! А с виду – приличная! – И осуждающе покачивая головой, бабка вышла из вагона. Нина испуганно вскочила и бросилась на перрон. И вправду стыдоба. Вот свяжись с этой Клавкой! На улице было по-прежнему удушливо жарко. Асфальт под ногами был мягким и чуть липким – каблуки босоножек проваливались в него, словно нож в масло. Кое-как она добралась до дома, медленно поднялась на третий этаж, открыла дверь и вошла в темную квартиру. В зале, большой комнате, на полу, на красном ковре, валялись самосвал и пожарка. Нина села на диван и разревелась. Потом зашла в Котикову комнату. Рухнула на его кушетку, уткнулась в маленькую подушку-думочку – и снова-здорово. Подушка еще пахла Котиком – леденцами, яблоком и волосиками. Вдоволь наревевшись, измученная Нина наконец уснула. На часах было половина первого ночи. За окном вместе с ней затих уставший от духоты и вечной торопливости город. Разбудил ее телефонный звонок – невыносимо громкий и резкий. Она вскочила с кушетки и бросилась к трубке. – Здрасте, с воскресеньичком! – радовалась на конце трубки неутомимая Клавка. – И чё у нас в планах? – осведомилась она. Нина буркнула: – Какие планы, господь с тобой? Встала только. – Ну и отличненько, – подхватила Клавка. – Чайку, туалет, морду холодной водой и… Вперед! |