Книга Самое лучшее случается неожиданно..., страница 35 – Олег Бажанов

Я шёл домой с мыслью, что завтра, прямо с утра, поеду её искать. Поехал бы сегодня, но на кого оставить маму? Нет, сегодня я прекращу бояться быть счастливым и не верить в то, что меня может полюбить самая лучшая на свете женщина. А завтра буду думать и поступать, как счастливый человек – и почувствую себя счастливым. Так мне посоветовала Людмила. А она не давала плохих советов.

Дома я лёг, не раздеваясь, на кровать и лежал долго, думая о самой лучшей женщине из всех, встреченных когда-либо в моей непутёвой жизни. И так пролежал, не сдвинувшись с места, весь оставшийся день, плавно перетекающий в ночь. Когда ушла сиделка, я несколько раз вставал на зов мамы, остальное время лежал, не включая ни телевизора, ни компьютера. Мне было очень плохо. Даже слово «плохо» не подходило под описание моего состояния. Просто, я не был живым. Для ощущения жизни не хватало чего-то очень-очень важного. И я отлично знал, чего. Вера! – без неё мне было трудно дышать. Но она не брала трубку. Да, я был очень виноват перед ней. Но мне не хотелось верить, что эта умная женщина не поймёт и не простит меня, не того – а теперешнего, настоящего. Я надеялся, что, войдя в мою новую жизнь, она впустит меня в свою. Где она сейчас? У Натальи? Что с ней? Я не знал. И просто лежал и ждал, когда она ответит на мои бесчисленные неотвеченные звонки.

В положенное время покормив маму ужином и умыв её перед сном, я снова лёг на кровать в своей комнате. Лежал долго. Не хотелось ни есть, ни пить. В голову лезли разные мысли, неся в душу вихри беспокойства и ощущение то полной безысходности, то зыбкой надежды. Я несколько раз погружался в сон. Точнее, просто отключался, чтобы восполнить энергию, требующуюся для нормальной жизнедеятельности организма. Отключался и видел сумбурные и беспокойные сновидения.

Утром в нетерпении я еле дождался сиделку и поехал за город.

На моё счастье маршрутные такси ходили часто, и мне не пришлось долго стоять на остановке.

Коттеджный посёлок, составленный из нескольких рядов непохожих один на другой мини-дворцов и замков, пытающихся спрятаться за высокими заборами, радовал глаз разноцветной мозаикой стилей, форм и размеров. Он приятно удивлял и попыткой выдержать хоть какой-нибудь, – в данном случае прибалтийский, – архитектурный стиль, что обычно не свойственно современному русскому новоделу у дорвавшихся до денег россиян. А люди здесь жили далеко не бедные.

Пройдя по ровным прямым заасфальтированным улицам, я без труда нашёл нужный номер дома.

Этот дом отличался интересным архитектурным решением и вкусом. Невысокий, – по сравнению со стоящими по соседству трёх и четырёхэтажными громадными строениями, он имел всего два этажа, – но какие! Европейский стиль: стены сложены из идеально ровного облицовочного кирпича молочно-кофейного цвета, огромные окна, не задерживающие свет, кажутся витринами, на фигурно отделанной крыше – бордово-коричневая черепица и тубы под старину, встроенный гараж и мощёная камнем площадка для машины перед ним, уютно устроенная лужайка перед крыльцом, дальше, за углом, небольшой тенистый садик, белая беседка под бордово-коричневой крышей – всё это в одном проектном ансамбле. Завершали красоту кованые ворота с изображением вьющихся лилий и такая же металлическая калитка.

Ещё раз убедившись по латунной табличке, прикреплённой над кнопкой видеодомофона, в правильности нужного номера дома, я позвонил.

Через минуту ожидания мне ответил женский голос: «Слушаю вас».

– Простите, вы Наталья, хозяйка этого дома? – спросил я.

– Я слушаю.

– Меня зовут Виктор.

– Я знаю. Что вам нужно?

– Я ищу Веру Орлову.

– Зачем?

– Она у вас?

– Зачем она вам?

– Мне очень важно знать, что с ней всё в порядке… и поговорить.

После недолгого молчания голос произнёс:

– Заходите.

Раздался звук открываемого электрического замка калитки.

Хозяйка дома встретила меня на крыльце в длинном шёлковом халате, с густой шевелюрой тёмных волос, не уложенных в причёску. Красивая. Статная. Немного крепкая в плечах. Взгляд уверенный, недоверчивый.

Я вежливо поздоровался.

– Вера у вас? – был мой первый вопрос.

– Нет. Утром уехала в город. – Хозяйка и не думала привечать меня или приглашать в дом.

– Вернётся сегодня? – Я открыто смотрел женщине в глаза.

– Не знаю. Обещала к обеду.

– Можно я её здесь подожду? – На взлетевшие в недоумении брови хозяйки дома я поспешно добавил: – Мне необходимо её увидеть. Она не отвечает на мои звонки.

– Значит, ты ей не нужен.

– А я знаю, что нужен, – это было произнесено мной очень спокойно, но твёрдо.

– По-моему, она тебе всё сказала. – Женщина выглядела внешне за сорок, держалась несколько надменно, но в её взгляде проскользнул интерес. Этим взглядом она просканировала меня сверху вниз и обратно.

– Вера сказала вам неправду.

– Почему ты так думаешь?

– Я знаю. Её глаза лгать не могут. И сердце тоже… – Что-то подсказывало мне, что сейчас я должен стоять на своём.

– Ты знаток женских сердец? – усмехнулась хозяйка. Её глаза закончили ревизию. Теперь она смотрела мне в лицо открыто и уже не так холодно. – Ах, да! Я забыла, что разговариваю с писателем Константином Ивановым – знатоком человеческих душ! Ну, что ж, Мастер, проходи в дом. Подождём твою Маргариту.

Она шутила, назвав меня Булгаковским «Мастером» и на «ты», но в её тоне я не почувствовал высокомерия, обидной иронии или попытки унижения, – видимо, Наталью удовлетворили мой внешний вид и мои аргументы. Хозяйка вошла в дом, и я смело шагнул за порог вслед за ней.

Внутренняя планировка двухэтажного строения с прусским расположением комнат – так называемыми «полуэтажами» – соответствовала моим ожиданиям. Но, если участок перед домом можно было как-то распланировать, обучаясь дизайну по принципу «посмотри у соседа», то внутри коридор и комнаты поражали воображение смешением стилей: классики, хайтека, элементов барокко в отделке камина, подвесных потолков, индийскими сундуками и китайскими вазами, расставленными по всем углам. Апогеем увиденного являлась «бревенчатая» домашняя церковь, обильно увешанная иконами, среди которых виднелись несколько достойных внимания деревянных, остальные – качественные олеографии. Всё в доме кричало об извечной мятежности русской души, впадающей из крайности в крайность. Излишне встроенные повсюду в модную мебель и красивые стены зеркала красноречиво свидетельствовали, что в этом доме, не страдающем от недостатка денег, любят грешную человеческую натуру.

Приятным исключением среди всей этой какофонии вкусов в центре большой гостиной, на самом видном месте висели три явно подлинные, написанные в чрезвычайно необычной манере библейских мотивов картины, изображающие Христа, свет которых, казалось, прямо из рам изливался в комнату, создавая иллюзию внутреннего освещения. Я, влекомый любопытством, подошёл ближе. В правом нижнем углу каждого полотна стоял отчетливый фигурно закрученный автограф «В. Коваль». Я читал об этом гениальном российском художнике – нашем современнике – и знал, что его картины ценятся очень дорого и расходятся в основном по заграницам.