Онлайн книга «Гобелены Фьонавара»
Дженнифер почувствовала, как ею овладевает неясное беспокойство, и повернулась к жрице, упершись глазами в ее бесстрастный профиль. – Что это? – спросила она. – Что они делают? Тонкая улыбка мелькнула на устах Джаэлль. – Это старинный танец-предсказание. Для тех, кто призван, он означает Судьбу. – Но какое… – Смотри! Девочка с завязанными глазами, пряменькая, высокая, снова запела: Когда блуждающий огонь Ударит в сердце Камня, Последуешь ли ты за ним? Оставишь ли свой дом? Расстанешься ли с жизнью? На этот раз, когда смолк ее голос и хоровод остановился, зрители довольно громко и протестующе зароптали: избранной оказалась одна из самых маленьких девчушек. Вся в медового цвета кудряшках, она, радостно улыбаясь, вышла в круг и встала рядом с первыми двумя мальчиками. Тот, что был повыше, обнял ее за плечи. Дженнифер не выдержала и опять повернулась к Джаэлль: – Но что же это за пророчество такое? Что… – Вопрос ее остался без ответа. Жрица безмолвствовала, и в глазах ее не было ни капли доброты, ни искорки сострадания. Она внимательно смотрела на детей, которые вновь двинулись по кругу. Заговорила она лишь некоторое время спустя: – Ты хотела знать, что это значит? Не так уж много для теперешних мягкосердечных и мягкотелых людей, которые та'киену считают всего лишь игрой. И слова, которые только что были произнесены, не значат теперь почти ничего. Эта девочка скорее всего будет жить так же, как живут ее родители. – Лицо жрицы было совершенно непроницаемым, но Дженнифер задел ее ироничный тон. – А что эти слова означали прежде? – спросила она. На сей раз Джаэлль все-таки соизволила посмотреть на нее. – Этот танец дети танцуют с незапамятных времен. И в былые, возможно, более жестокие века для тех, кто оказывался призван, слова, произнесенные девочкой, означали, разумеется, смерть. Хотя было бы, конечно, жаль этой вот малышки. Прелестный ребенок, правда? – В ее голосе слышалось веселое злорадство. – А теперь смотри внимательно, – предупредила она Дженнифер. – Самых последних слов та'киены люди и сейчас еще боятся по-настоящему. – И действительно, толпа вдруг притихла, словно напряженно ожидая чего-то страшного. В наступившей тишине Дженнифер стал слышен веселый гомон, доносившийся с рыночной площади, которая была всего в нескольких кварталах отсюда, но отчего-то казалась удивительно далекой. А девочка с завязанными глазами опять подняла руку и пропела в последний раз: Когда блуждающий огонь Ударит в сердце Камня, Последуешь ли ты за ним? Оставишь ли свой дом? Расстанешься ли с жизнью? И выберешь ли… Самый Долгий Путь? Хоровод остановился. Сердце Дженнифер забилось как бешеное, когда она увидела, что тоненький палец водящей указывает на того самого мальчика, который завязывал ей глаза. Подняв голову с таким выражением, словно прислушивается к какой-то далекой музыке, мальчик шагнул вперед, и девочка сняла с глаз повязку. Довольно долго они смотрели друг на друга, потом мальчик повернулся, коснулся ладонью, точно благословляя, остальных избранных, и в полном одиночестве побрел прочь. Впервые за все это время лицо Джаэлль показалось Дженнифер встревоженным и каким-то незащищенным. И она вдруг с изумлением поняла, как молода еще эта женщина. Она хотела было заговорить с ней, но, услышав чей-то плач, обернулась и увидела в дверях одной из лавчонок женщину, по лицу которой градом катились слезы. Джаэлль, заметив, куда смотрит Дженнифер, тихо пояснила: – Это его мать. Чувствуя себя совершенно беспомощной, Дженнифер испытывала инстинктивное желание хоть как-то утешить несчастную и, на минуту встретившись с ней взглядом, успела прочитать в ее глазах такую боль и тревогу, что сердце у нее болезненно сжалось. Все бесконечные бессонные ночи были написаны на измученном лице этой женщины, однако на мгновение в глазах ее мелькнуло все же что-то вроде благодарности, признания, словно некая связь установилась вдруг между ними, друг с другом совершенно незнакомыми. А потом мать мальчика, которому выпал Самый Долгий Путь, отвернулась и ушла куда-то в глубь своей лавки. А Дженнифер, стараясь заглушить непонятное ей самой мучительное чувство, спросила Джаэлль: – Но почему, почему она так страдает? Жрица тоже, казалось, была несколько подавлена этой сценой. – Что ж, это действительно тяжело, – сказала она. – Кроме того, я и сама еще не совсем понимаю, что здесь произошло, но слышала, будто они уже дважды исполняли та'киену с начала лета, и оба раза Финн был избран для Долгого Пути. Этот раз был третьим, а стало быть, и последним. Согласно мудрости Гвен Истрат три раза – это судьба. Видимо, у Дженнифер было такое лицо, что жрица невольно улыбнулась. – Ладно, пойдем, – сказала она. – Если хочешь, мы можем поговорить у нас в Храме. – Тон у нее был если и не дружеский, то во всяком случае куда более дружелюбный, чем прежде. Дженнифер собралась уже принять это приглашение, но ее остановил чей-то многозначительный кашель за спиной. Она обернулась. Человек из свиты Диармайда, как, оказалось, давно уже подошел к ним совсем близко; вид у него был чрезвычайно озабоченный. – Прости, госпожа моя, – сказал он, явно смущаясь, – но мне необходимо кое-что тебе сообщить. – Что, Дранс, боишься меня? – Голос Джаэлль снова был резок точно острие ножа. Она рассмеялась. – Точнее, это твой хозяин меня опасается, потому и послал тебя, верно? Хоть самого его в городе и нет. Коренастый стражник покраснел, однако глаз не отвел. – Мне было приказано за ней присматривать, – отрезал он. Дженнифер ошарашенно смотрела то на одного, то на другого. Оба буквально источали враждебность, и она совершенно не понимала причин этой взаимной ненависти. – Ну что ж, – сказала она Дрансу, с трудом взяв себя в руки, – не хочу навлекать на твою голову неприятности… Но, может быть, ты просто пойдешь вместе с нами? Джаэлль, откинув голову назад, расхохоталась так, что стражник в ужасе отступил. – А что, Дранс, действительно? Почему бы И ТЕБЕ не пойти вместе с нами в Храм великой Богини? – весело предложила она. – Госпожа, – от волнения Дранс начал заикаться; на Джаэлль он не смотрел, – прошу тебя… я не смею… однако… я же должен охранять тебя! Не стоит тебе туда ходить, госпожа моя! – Ага! – воскликнула Джаэлль, злорадно приподняв брови. – Ну вот, здешние мужчины, похоже, начинают уже диктовать, что тебе можно делать, а что нельзя! Ладно уж, извини за приглашение. Я-то думала, что имею дело с гостьей, которая вольна распоряжаться собой! |