Онлайн книга «Салон недобрых услуг»
|
– Вот оно и наступило, – прошептал Алешка. Во двор тихо, с одними слабыми подфарниками, въехала машина. Остановилась неподалеку. И замерла. – «Копейка», – определил дядя Федор тоже шепотом. – Старее моей. Интересуюсь, как они работать будут. Да очень просто, как оказалось. Из «копейки» вышел человек, подошел к несчастной иномарке, ничего особенно делать не стал – пикнул брелочком, сел за руль и тихо отъехал. «Копейка» тоже выехала со двора. Дядя Федор выждал немного и поехал следом за угнанной (или угоняемой) машиной. Она не мчалась как сумасшедшая, ехала осторожно, со всеми правилами. Ей нельзя было привлекать внимание. И мы так же спокойно ехали за ней. Хотя поджилки у нас тряслись. У меня уж точно. Дядя Федор держался в отдалении. Нам тоже нельзя привлекать внимание: поймут угонщики, что мы за ними следим – мало не покажется. Дядя Федор даже один раз свернул в какой-то двор и через него выехал совсем на другую улицу. – Потеряем! – испугался я. – А то мы не знаем, куда ехать, – спокойно ответил дядя Федор. Алешка вообще промолчал. Вскоре мы оказались на той самой большой центральной улице, где и начинался наш следственный эксперимент. Иномарка шла впереди, все так же неспешно. Потом она развернулась, стала напротив железных ворот, мигнув фарами. Ворота послушно уползли в стену, машина нырнула в проем и исчезла в длинном, на целый «кв́артал», подвале. Домой как бы вернулась. Погуляла и послушно вернулась. – Всего делов-то, – сказал дядя Федор. И повернулся к Алешке. – Ну что, командир, заявлять будем? – Подождем, – сказал Алешка. – Нам надо всю банду вычислить и побольше машин спасти. Что ж, эксперимент удался. И мы поехали домой. Когда мы подошли к своим дверям, за ними истошно трезвонил телефон. – Отпирай скорей, – поторопил меня Алешка, – родители звонят. Как назло (в спешке так всегда бывает), я никак не мог отыскать в карманах ключи. Попадалось все, что угодно, только ключи не попадались. И не попались! Я повернулся к Алешке: – У тебя ключи? – Здрасьте, типа того! Ты же дверь запирал! Но Алешка все-таки проверил и свои карманы. Ключей и у него не оказалось. А телефон трезвонил, не останавливаясь. – Интересные люди, – проворчал Алешка, садясь на ступеньку. – Кто? – Наши родители. Знают, что сейчас глубокая ночь. Что мы с тобой спим глубоким сном. – Ага, очень глубоким, на лестнице, перед запертой дверью. – А они, Дим, трезвонят на всю квартиру, чтобы нас разбудить. Безжалостные они! Ну вот, оказывается, родители во всем виноваты. – Ну, Лех, они волнуются, хотят убедиться, что с нами все в порядке, что мы спим в своих постелях глубоким сном. – Ага! Чтобы убедиться, что человек спит глубоким сном, его нужно для этого разбудить. И спросить: «Ты спишь? Глубоким сном? Ну спи, спи, не буду тебе мешать». Где-то он, конечно, прав. Отчасти. А с другой стороны, родители, наверное, звонят уже не в первый раз. Что-то почувствовали. Телефон смолк. Но ненадолго. Через пять минут снова затрезвонил. Меня всего передернуло. А Лешка был спокоен. Он зевнул и сказал: – Сейчас примчатся. Взволнованные. Ты поспи пока, Дим. Как бы, типа того, глубоким сном. Ага, как бы в постели. На холодной каменной ступеньке. Мы поднялись на один пролет и уселись на батарее. Немножко поудобнее. Но батарея такая же холодная, как ступеньки. И не менее жесткая. Я думал, как нам выкручиваться, а Лешка непрерывно зевал. С повизгиванием и лязгом зубов. В лестничной полутьме казалось, будто собака ловит мух своей зубастой пастью. Сейчас еще и почесываться начнет. Но до этого не дошло. Внизу прошумела машина и замерла у подъезда. Алешка зевнул и выглянул в окно. – Наконец-то, – с упреком проворчал он. – Явились. Бедные дети сидят на холодной батарее, а они по гостям разгуливают. Умеет он, как говорит папа, сместить акценты. С больной головы на здоровую. Ну, сейчас будет! Но только не нам, а родителям. Загудел лифт, остановился, родители вышли из кабинки и подошли к дверям. Папа вставил ключ в замок. Мама шепнула ему: – Отец, там какие-то люди. – Это наши люди, – папа обернулся. – Они страшно соскучились, вышли нас встретить и сейчас бросятся в наши объятия. – Я сейчас им такие объятия устрою! – воскликнула мама. – Ты их удуши в объятиях, – посоветовал папа. – В чем дело? – напала на нас мама. – Почему на лестнице в два часа ночи? Что натворили? – Это ты во всем виновата, – тихо сказал Алешка. – Как это? – опешила мама. Сейчас пойдет черт по бочкам. – А кто ж еще-то? Сама всегда говорила: когда выходишь к мусоропроводу, не выпускай ключи из рук, а то дверь захлопнется, и будешь на лестнице куковать. – Ну. Правильно говорила. – Вот мы и кукуем на лестнице. – Алешка зевнул и клацнул зубами. – По твоему совету. – Так-так, – мама немного растерялась. – А дальше? – Сама говорила: выбрось и выбрось кроссовки… – Ну? А ты вместо кроссовок выбросил ключи? – Не вместо, – Алешка опять зевнул. – А вместе! – Прекрати зевать, когда с матерью разговариваешь. Тут за соседской дверью послышались недовольные голоса. Женский: Вась, чего-то там на лестнице? Мужской: Оболенские базарят. С банкета приехали. Женский: А еще полковники… Тут и папа спохватился: – Друзья, а не продолжить ли нам взаимные претензии в более подходящей обстановке? Например, в родном доме? Он отпер дверь и загнал нас в квартиру. Мама села на тумбочку, стала разуваться: – Ну? Алексей, я жду объяснений. Тут Алешка начал плести: – Я все сделал, как ты велела. Взял кроссовки, вынул ключи, подошел к мусоропроводу… – Покороче нельзя? – Мама вдруг тоже зевнула. – Нельзя. Сейчас самое главное начинается… Вот. И я бросил кроссовки в мусоропровод, а ключи держал в той же руке. Они туда и рухнули. Сама виновата. – Отец, он выкрутился. Но папа не зря в свое время следователем работал. – А как Дима на лестнице оказался? Отвечать быстро! Алешка не растерялся: |