Книга Салон недобрых услуг, страница 6 – Валерий Гусев

– Все очень просто. Рано утром, когда дворник очистит от мусора урны, Аркаша должен положить в крайнюю от входа на стадион урну газетный сверток. Неряшливый такой, газета мятая, в пятнах. Аркаша тут же уходит, а какое-то неизвестное лицо в неизвестный час этот сверток заберет.

– И вы это неизвестное лицо в этот неизвестный час…

– Точно, – сказал папа. – Мы его… Ого! Там всюду будут мои ребята. Под видом совершенно случайных людей. Ну там, молодая мамаша с коляской, бабуля с вязаньем, дедуля с газетой…

– Дядя Федор с топором, – добавил Алешка.

– А ты откуда знаешь? – папа сделал вид, что страшно удивился. – Бабуля с вязаньем – чемпион Москвы по карате, дедуля – мастер спорта по бегу на всякие дистанции, мамаша с коляской – призер Олимпийских игр по стрельбе…

– А в коляске у нее пулемет? – догадался Алешка.

– Гранатомет. – Папа улыбнулся. – Вот такие у нас кадры. Так что вы, непослушные мамины дети, не суйтесь завтра на стадион.

– А то еще спугнем неизвестное лицо, да, пап? – деловито спросил Алешка.

Глаза его блестели от предстоящего. Было ясно: он сделает все, чтобы ничего не проглядеть. Папа это сразу понял.

– Мать, Алешку под замок на весь день.

– А Димку? – ревниво взвизгнул Алешка.

– Димку необязательно.

– Дим, тогда ты мне все расскажешь. Как старший брат.

– Димку тогда тоже под замок, – решил папа. – Оба хороши.

Мне, честно говоря, тоже хотелось бы посмотреть, как сработают папины «ребята» – мамуля и бабуля с дедулей.

– Ладно, – сказала мама. – Под замок я их сажать не буду. Я им, как Золушке, дам всякие задания на весь день.

– Щаз-з! – взвился Алешка. – Отделить чечевицу от черепицы? Я не умею!

– Научишься, – спокойно сказала мама. – К вечеру. И кстати, когда наконец ты выбросишь в мусоропровод кроссовки?

– Начинается… – проворчал Алешка.

– Начинается! – вспыхнула мама. – Добрые люди, которые иногда к нам заходят, при виде твоих кроссовок пугаются и подскакивают. Мол, что за звери живут в вашей квартире?

– Мне их жалко, – сказал Алешка. – Они были такие красивые.

– Ну, когда это было, – сказала мама. – Сто лет назад.

– Папа свои болотные сапоги, все в дырках, тоже не выбрасывает, – сказал Алешка.

– Ну! – папа покачал головой. – Эти сапоги…

– …У того, у кого надо сапоги, – продолжила мама. – Чтобы завтра утром твоих кроссовок в моем доме не было. Я хоть к ним и привыкла, но тоже побаиваюсь. И мне стыдно, что мой сын ходил в такой жуткой обуви. Значит, я плохая мать.

– Ты хорошая мать, – успокоил ее Алешка. – Только вредная. Иногда.

– А ты все время вредный, – сказала мама. – Иди спать. Но сначала умойся. И не частично. И не разными фрагментами. Я проверю!

Утром папа засунул в свою сумку газетный сверток. Газета была старая, немного драная, в пятнах.

– Денежки? – спросил Алешка.

– А то! – сказал папа. – Большие тыщи.

– Не потеряй, – сказала мама. – Чужие все-таки.

– Чужие не жалко, – сказал Алешка. – У Аркаши их много.

– Все, – сказал папа. – Пока.

И он ушел руководить операцией по задержанию вымогателей.

Мама нас под замок, конечно, не посадила. Зато загрузила по полной программе. Уборка, чистка картошки, мытье посуды, отделение чечевицы от черепицы и всякая другая ерунда. Никогда мы так здорово не хозяйничали.

– Молодцы, – похвалила нас мама. – Вот так бы каждый день.

Алешка зажмурился от ужаса. И с надеждой спросил:

– Мы свободны?

– Относительно, – сказала мама.

Мы сорвались с места, помчались в прихожую, переобулись.

– Кроссовки захвати, – крикнула из кухни мама. – А то я их в окно выброшу. Кому-нибудь на голову.

Но кроссовок почему-то в прихожей не оказалось.

– Может, папа их в окно выбросил? – предположил Алешка. – Кому-нибудь на голову.

– И ключи от квартиры тоже?

Ключей в двери, как и кроссовок под тумбочкой, тоже не оказалось.

Мама вышла в прихожую.

– Мы под замком? – спросил я. Сурово.

– Это случайность, – ответила мама. – Папа ключи забрал. Придется потерпеть.

– Эх вы! – горько сказал Алешка. – А я-то старался. Две тарелки помыл и ни одной не разбил. А вы…

– Насчет «не разбил» – у тебя еще все впереди. – Мама иногда бывает безжалостной. – Сам же сказал, что теперь будешь каждый день так здорово хозяйничать.

– Я? Это ты сказала! А я…

Не знаю, что он хотел сказать, потому что в дверях звякнуло и пришел папа.

– Как тут у вас? – спросил он. – Все в порядке? А ты чего такой надутый?

– А ты? – спросил в ответ Алешка.

– Я не надутый, я расстроенный.

– Операция сорвалась? – спросила мама с сочувствием.

Когда мы приносим из школы «двойки», она нас с сочувствием об этом не спрашивает.

– Сорвалась… – Папа вздохнул. – Подослали какого-то постороннего мальчишку. Мы от него ничего не добились. «Какие-то дядьки» его попросили. Пообещали. Обманули.

Алешка, ни слова не говоря, накинул куртку и помчался на стадион. Я – за ним. Тоже накинув куртку.

Догнал я Алешку возле той самой урны. Как раз в тот момент, когда он вытаскивал из нее знакомый газетный сверток.

– Вот они! – сказал он торжествующе. – Денежки! – И нетерпеливо развернул сверток.

И захлопал глазами. И даже немного взвыл.

Вместо денег в этом газетном свертке находились… старые Алешкины кроссовки. Которые мама уже целый месяц просила его выбросить на помойку.

Все стало ясно. Папа нас наколол, чтобы мы не вмешивались. А на самом деле операция проводилась совсем в другом месте.

– Хорошее начало, – сказал Алешка задумчиво. – Какой будет конец?

В тот же день к нам пришел Аркаша. Очень расстроенный и напуганный. Да и сердитый.

– Вы чего-то там испортили, – сказал он папе недовольным голосом. – Вы их спугнули. Хорошо хоть деньги не пропали.

– И кроссовки, – сказал Алешка. – Мне было бы жалко, если бы их какой-нибудь жулик забрал.

– И носил бы их по праздникам, – сказала мама.

– Какие еще кроссовки! – возмутился Аркаша. – Моя Мариша с ума сходит от страха. Вся такая нервная. Даже Маргоше забыла педикюр сделать – так расстроилась.

Папа молча все это выслушал, а потом сказал: