Онлайн книга «Три кило веселья»
|
Лешка стал добросовестно вспоминать: – Там… этот… Лорд – доберман… Маруська – лайка, два кота – Чип и Дейл. А в восьмой квартире крокодил Гена и Чебурашка. Крокодил настоящий, а Чебурашка – морская свинка. – Алешка в нашей округе всех зверей знает. И они его, взаимно. Они его любят и уважают даже больше, чем своих любимых хозяев. – Потом еще козел у одной бабульки на балконе. У Акимыча петух и пара голубей… – Лех, – перебил его я. – Мне не звери нужны. А люди. – Людей там мало, – сказал Алешка. – Зинка-Корзинка из второго подъезда… – Стоп! – сказал я. – Хватит. Что за Зинка? – Корзинка! Что, не знаешь? – Так было сказано, как будто Зинку-Корзинку должна знать вся страна. – Из нашего класса. Из второго подъезда. У нее птичка живет. Дикий воробей. Он, Дим, знаешь… – Подожди с воробьем. Узнай у нее, кто в ихнем подъезде живет на шестом этаже. – А я и так знаю! – Алешка пожал плечами. – Канарейка и сурок. – Мне люди нужны! – заорал я. – Так бы и сказал. – Алешка снял трубку. Набрал номер. – Зин, привет. Чего делаешь? А я? Я – тоже ничего. Ты на каком этаже живешь? На шестом? Вот здорово! А кто там еще живет? Лиса Алиса? Вот здорово! Мы сейчас к тебе в гости придем. У нас коробка от конфет есть. Ставь чайник! – и бряк трубку. А ведь очень он не прост, мой младший братец. Алешка залез в бар, где мама зачем-то сберегала пустую коробку из-под конфет с бегущим оленем, и стал пустую делать полной. Выгреб из карманов огрызок сникерса, обломок печенья, сбегал на кухню и вытащил из сахарницы несколько кусков сахара. Пошарил в холодильнике: – Дим, котлета сойдет? Ее не жалко, она вторую неделю здесь мерзнет. Высохла вся. Я взял у него коробку. И сказал: – Перемешать все как следует, и в помойное ведро. – Ты что! – Алешка вырвал у меня коробку. – Мама говорит, что в гости надо с гостинцем ходить. Приносить, чего не жалко… Пошли. Зинка нам обрадовалась. Она решила, что мы пришли посмотреть на ее дикого воробья. – Вы его только не пугайте, – щебетала она, вводя нас в свою комнату. – Чижик у меня очень нервный… – А у тебя еще и чижик? – спросил я. Зинка рассмеялась: – Это воробья зовут Чижик. – Когда у тебя будет чижик, – посоветовал Алешка, – назови его Воробей. Зинка опять рассмеялась. Она очень веселая была. Счастливая, наверное. Воробей Чижик, нахохлившись, сидел на оконном карнизе, вся шторка которого была запачкана белыми полосками. – Это еще раньше было, – засмеялась Зинка. – А теперь он научился в чернильницу какать. И точно – на Зинкином письменном столе стояли два блюдечка – с водой и пшенной крупой – и старая чернильница без крышки. Алешка протянул Зинке коробку: – На! Тут всякие деликатесы. – Ой! – У Зинки стали круглые глаза. – Котлеты он не ест. От сникерсов у него поносик… – Да это не Чижику, – сказал Алешка, – это нам, к чаю. Мы ведь в гости пришли. Ставь чайник. Чижик вдруг встрепенулся, сорвался с карниза и приземлился на край коробки. Подергал головкой, хвостиком и принялся вовсю расклевывать котлету. Зинка, конечно, рассмеялась от радости. А Чижик от жадности постарался утащить котлету целиком на свой карниз. Подхватил клювом, затрепетал крылышками и пошел в трудный полет. Однако на полпути котлету не удержал, и она бомбой плюхнулась на Зинкин стол, прямо в блюдечко с водой. Чижик от обиды так заверещал, что даже заглушил Зинкин хохот. Тут меня осенило. – Зин, а ваши соседи на воробья не обижаются? Он, наверное, весь день чирикает? – А я не знаю, – беззаботно хихикнула Зинка. – Я их не спрашивала. – Наверное, хорошие люди, птичек любят, – подбирался я. – Да ну! Лиса Алиса – вредный, вроде хулигана. Мамка его горластая очень, она на рынке помидорами торгует. А вот дядька ихний – он вообще бандит, из тюрьмы приехал, весь бритый, кроме бороды, и весь в разрисовках. Я его один раз на балконе встретила – у нас балкон общий. Раньше там перегородка была, а они потом ее сломали, чтобы диван старый влез. Так я даже испугалась – за индейца его приняла. Весь в русалках. Как забор расписанный. – Зинка захохотала. А у меня план созрел уже полностью. – Зин, – спросил я, – а где у твоего Чижика гнездо? За шкафом? – В кармане, – хихикнула Зинка. – В моем халате. – И она показала в угол, где висел на плечиках старенький халатик. Клево, должно получиться. – Понимаешь, Зин, – начал я задушевно, – ты должна мне помочь. Зинка засмеялась. От радости. – У одного пацана в нашем классе пропала одна вещь… Зинка засмеялась еще веселее и сказала то, что я сам собирался сказать: – И он думает на Лису Алису! – Да! А тот его дразнит: «Не найдешь, в надежном месте спрятал, под подушкой!» – Так надо проверить, – залилась смехом Зинка, – что он под подушкой прячет? Все поняла. Я проинструктировал Алешку, подсказал Зинке, что ей надо сделать по моему сигналу, и мы вышли на балкон. – Ах! – сквозь смех как бы горестно воскликнула Зинка. – Батюшки! Улетел! – Он к соседям залетел! – завопил Алешка. – Держи его! Мы обошли старый диван, цепляясь за его вылезшие пружины, и прижались носами к соседскому балконному стеклу, забарабанили в него кулаками. Алешка визжал, Зинка сквозь смех ахала. К окну подошел лысый дядька с бородой крючком, распахнул балконную дверь: – Чего разорались? – У нас Чижик улетел, – воскликнула Зинка. – В побег, значит, пошел, – ухмыльнулся дядька. – А нечего живое существо за решеткой держать. Ему там плохо. Век свободы не видать. – Он не за решеткой, – натурально страдала Зинка, – он в комнате жил. И к вам залетел. Можно, мы его заберем? Дядька поморщился, но отступил в глубь комнаты: – Забирайте! Мы ворвались в его квартиру, как стая голодных воробьев – и по всем углам разлетелись, с чириканьем. – Вот он! Вот он! На люстре. – В кухню полетел! Держи! Цып-цып-цып! – Гуленька! Гуленька! Дрянь такая! – На тебе червячка! Жирненький. Тут ошалевший дядька врубился: – Э! Э! Червей по хате не разбрасывать! – И помчался за Алешкой на кухню. А я заглянул в комнату Лисы Алисы. И прибалдел. Все стены были оклеены цветными плакатами со всякими рокерами, марками мотоциклов и голыми тетками на них. И больше никакого порядка не было. Все разбросано, все не на своих местах. Всякий хлам и под ногами, и на столе. Ни одного свободного стула нет – на них или что-нибудь висит, или валяется. Но, честно говоря, картина довольно привычная. |