Книга Попались, которые кусались!, страница 20 – Валерий Гусев

Все вокруг зашумело, заревело, захлопало в ладоши. Наш сосед даже вскочил и начал свистеть во всю свою пасть. Потому что на манеж вышел служитель в оранжевом комбинезоне и вывел на поводке, в строгом стальном ошейнике бело-розового бультерьера. С красными злобными глазами.

– Майк Тайсон, – продолжил мужик во фраке, – вызвал на бой без правил неоднократного победителя Средиземноморья и Африканского континента – безухого Али-бея.

Опять все заревели, приветствуя пятнистого одноухого бультерьера Али. Его еле удерживал короткий поводок – так он рвался в бой. Будто не терпелось ему расстаться и со вторым ухом.

Свет вокруг погас. Только яркие прожектора освещали арену гладиаторов.

Собак развели по разным углам. Служители в комбинезонах едва удерживали их. Бойцовые псы злобно, захлебываясь, хрипло взлаивали, рычали, брызгая слюной, скалили страшные белые клыки.

Распорядитель во фраке и бакенбардах вышел в центр и поднял руку.

– Внимание, дамы и господа! Почтеннейшая публика! Схватка до победного конца. Победитель получает приз. Побежденный… – Тут он гнусно усмехнулся. – Ну, это понятно – ведь бой без правил. Вы готовы? – он поочередно взглянул в углы, где хрипели в бешенстве собаки. – Минутку…

Среди зрителей произошло какое-то легкое волнение. Двое крепких парней, бесцеремонно расталкивая людей, освобождали проход для дядьки в дубленке и меховой шапке. Но никто из публики не возмутился. Кроме Алешки. Он органически не переносит хамства и грубости. Он тут же вскочил и открыл было рот, но наш сосед дернул его за руку:

– Сиди! Это большой человек. Начальник нашей милиции. Подполковник. Понял?

«Большого» подполковника усадили возле самой сетки, согнав со скамьи «маленьких» зрителей.

Алешка попыхтел немного, но сдержался. Тем более что распорядитель во фраке и бакенбардах снова поднял руку, требуя внимания:

– Нервных просим удалиться! Фас! – И он помчался, мелькая подошвами, за ограду, а псы рванулись навстречу друг другу.

– Быстро он бегает, – зло шепнул мне Алешка. – Очень жаль.

А я отвернулся. Смотреть на это было невозможно. И я смотрел на людей. Это зрелище тоже было невыносимым. Столько алчности, азарта было на этих отвратительных лицах, что я подумал: собаки намного лучше людей. Собаки сами по себе доброжелательны. Они никогда не дерутся друг с другом ради крови, ради того, чтобы сделать сопернику больно.

Сами по себе собаки добры, но жестокими они становятся, когда начинают общаться с людьми. Вот тут они приобретают самые худшие человеческие качества. Злобу, коварство, беспощадность.

Алешка тоже не смотрел на арену, он достал фотоаппарат и успел сделать несколько снимков. Но тут же к нему подскочил один из охранников и зашипел:

– Ты что делаешь?

– Фотографирую, – Алешка поднял на него спокойные, даже какие-то ледяные глаза.

– Как? Кто тебе разрешил? Пошел отсюда!

– Фильтруй базар, дядя. – Я и не подозревал, что наш Алешка освоил воровской жаргон. – Мне, типа того, дядька один велел.

– Какой дядька? – охранник явно был в растерянности. – Твой?

– А тебе какое дело?

– Какой дядька? Как твоя фамилия?

– Бабочкин, – спокойно проговорил Алешка.

У охранника круто отвисла челюсть.

– Не понял. Что такое, мальчик?

– Да ничего. Дядька как бы подарил мне фотоаппарат. Говорит: будет собачье мероприятие, сделай фотки.

– И что?

– Получатся хорошие, я куплю.

– Фотки?

– Зачем ему фотки? – презрительно удивился Алешка. – Вашу шарагу.

Тут охранник вообще обалдел.

Я, кстати сказать, тоже.

Но если я мог думать только о том, как бы нам поскорее слинять отсюда, то у охранника в голове затикал счетчик. Если уж такой авторитет, как Махаон, задумал купить их шарагу, то открываются захватывающие перспективы.

– Ты… это… пацан Бабочкин… поближе не хочешь? Я тебе в два счета место освобожу.

– Спасибо, не надо. Мы уходим, скучно у вас. Я только мента пару раз щелкну. – И он действительно заснял подполковника Соловьева. В профиль. В фас никак не получалось.

– Проводить? – угодливо спросил охранник.

– Можно, – милостиво разрешил Алешка. – До машины.

Мне впору было протирать глаза и прочищать уши. А еще лучше – мозги.

Мы стали пробираться к выходу. Алешка, едва мы выбрались за ограждение, уверенно подошел к небольшому голубому джипу. Остановился возле него. И сказал сердито:

– Козел!

– Кто? – испуганно спросил охранник.

– Водила мой. Опять где-то пиво пьет. Ладно, вы идите. У меня ключи есть, в машине посижу. – И он начал шарить по карманам.

– Ты что натворил? – набросился я на Алешку, когда охранник, все время оглядываясь, ушел. – Соображаешь?

А он спокойно шарил по карманам. И я бы не удивился, если бы он и в самом деле достал ключи от этого голубого джипа.

– Не гони пургу, Дима. Он же лакей. Неужели ты думаешь, он побежит к Махаону с вопросом: есть ли у него племянник, дарил ли он ему фотоаппарат, просил ли заснять мента Соловьева? Да он только рот откроет, как на помойке окажется.

Что ж, резон в этом есть. Но сматываться надо.

– Лех, – спросил я по дороге на станцию, – а где ты этих бандитских слов нахватался?

– Телевизор надо смотреть, – наставительно ответил он. – Иногда полезно.

В тот же день Алешка сдал пленку в срочную проявку. Когда девушка в приемном пункте отдавала ему снимки, она брезгливо поморщилась и спросила:

– Где это ты нащелкал такие хари? Прямо морды собачьи.

– У собак не морды, а лица. – И Алешка забрал снимки, не став ничего объяснять.

А дома сказал мне:

– Дим, я подниму на ноги всю общественность. Я ее на улицы выведу, митинги устрою. Я в газеты снимки отдам. И в милицию.

И начал с милиции. Вечером показал снимки папе. Мама тоже заглянула в них.

– Какой ужас! – сказала она.

А папа просмотрел фотографии, сложил их в стопочку:

– Ну и что?

– Никого не узнал? – ехидно спросил Алешка.

– Димку узнал. Но с трудом. Он какой-то кислый получился.

Я действительно попал в кадр.

– А больше никого?

– Что ты пристал к отцу? – заступилась мама. – У него таких знакомых нет. Да, отец?

– У него, – серьезно сказал Алешка, – такие коллеги есть.

– Что? – насторожился папа. – Какие коллеги?