Книга Нападение голодного пылесоса, страница 19 – Валерий Гусев

После лестницы начался длинный коридор, а в самом его конце оказалась высокая дверь. Сбоку от нее висела черная с золотом табличка: «Генеральный директор М.М. Ершиков».

Референт распахнул дверь. За дверью – приемная. Там сидели две девицы. Одна красила глаза за компьютером, другая красила губы за факсом.

– К шефу! – коротко сказал референт. – Кофе, чай, минералка, – распорядился красавец и, подумав, добавил: – Конфеты.

И мы вошли к Ершикову. Честно сказать, он меня разочаровал. По такой фамилии я представлял его вроде маминого ершика, которым она моет посуду, – колючим, злым, упрямым. Ершиков на вид был совсем не такой. Мягкий какой-то. Скользкий. Длинные волосы, висячие усы. Вообще – похож на кусок мыла. Основательно побывавший в употреблении. Обмылок, словом.

Ершиков удивленно уставился на нас. Потом недовольно взглянул на референта:

– Что за шпана?

– По поводу Топаза, – почтительно шепнул референт. – Информация.

Ершиков привстал, окинул нас заинтересованным взглядом и сел опять в кресло.

– Вы что-то знаете? – спросил.

– Знаем, – сказал Алешка.

– Что именно?

– Таблицу умножения. Правда, не всю. Только до семью восемь – шестьдесят два.

Ершиков тоже был не дурак. Похоже, в прежнее время его здорово шпыняло начальство. Он тут же заулыбался и сказал:

– Садитесь, пожалуйста. Чай, кофе?

– Чай, – сказал Алешка.

– Кофе, – сказал я.

Тут же одна из секретарш вкатила столик с угощением.

Мы взялись за чашки, а Ершиков уставился на нас так, что мы не стали его томить.

– Мы знаем, где прячется Топаз, – сказал Алешка. – И можем сказать об этом вам.

Ершиков действительно был не глуп.

– За вознаграждение, конечно?

Мы молча пожали плечами и молча кивнули.

– Сколько вы хотите?

– Тыщу, – сказал Алешка.

– Каждому, – добавил я.

Да, Ершиков не зря стал коммерсантом. Он тут же изобразил такую игру: вскочил, взъерошил волосы и забегал по кабинету.

– Это возмутительно. За какую-то информацию – тысячу рублей! Каждому! И того – даже две! У вас есть совесть, дети?

Если бы я не знал, что он должен получить за Топаза миллион долларов, мне в самом деле стало бы стыдно за свою и Алешкину жадность.

– Безобразие! – кипятился бизнесмен. – Зачем вам такие деньги? Сникерсы покупать?

– Лошадей, – сказал Алешка. – Хотим возродить былую славу российского коневодства.

Ершиков часто-часто заморгал. А потом спросил:

– Вы кто такие?

Вот с этого и надо было начинать.

– Мы – дети Шерлока Холмса.

– Какого Холмса? Какие дети? Разве у Холмса были дети? У него был только доктор Ватсон. И миссис Хадсон.

Какие глубокие познания!

– Это такая милая шутка, – сжалился Алешка. – Наш отец – полковник милиции.

Ничего себе сжалился!

Хотя Ершиков прибалдел только на мгновенье. А потом быстренько смекнул, что сообразительные детки Ш.Х. использовали служебную информацию, которой располагал полковник милиции.

– Ага! – сказал он. – А милиция знает, где находится Топаз?

– Догадывается, – сказал я. – Так что поторопитесь. Гоните баксы, шеф.

– Какие баксы? Почему баксы? Речь с самого начала шла о сумме в рублях.

Мы встали и пошли. Правда, Алешка тут же вернулся и выскреб из вазочки горсть конфет.

– Подождите! – воскликнул бизнесмен Ершиков. – Я согласен. Мое условие – деньги после лошади.

– Аванс сто долларов, – сказал я.

Ершиков усмехнулся снисходительно.

Получив сто долларов, мы стали сговорчивей. И назвали ему адрес нашей школьной конюшни.

– Топаз стоит в самом дальнем от входа боксе.

– Я заплачу вам еще тысячу, – загорелся Ершиков, – если вы найдете и Тимофеева.

– Мы подумаем. Тимофеев все-таки не лошадь.

Ершиков сморщился, но ничего не сказал.

– Приезжайте вечером, – посоветовал я, – а то наши ребята вас побьют.

– Ха-ха! – сказал Ершиков.

Вечером мы уже околачивались возле конюшни. Галина Дмитриевна тоже была здесь и делала вид, что занимается делами. Но все дела валились у нее из рук: и лопата, и щетка, и даже ведро с водой. Она немного волновалась. Мы – тоже, но совсем немного.

Стемнело. Вороны, которые кормились днем на куче конского навоза, улетели ночевать в парк. И там галдели, устраиваясь на ветках. Бранились, как грузчики на рынке.

На стадионе появились собаки с хозяевами. Они отгуляли свое, и вскоре вокруг школы стало совсем безлюдно.

Пошел снег. Вился вокруг фонарей – спокойный такой, равнодушный. Совсем не волновался. А чего ему волноваться? Ветра нет, ложись где хочешь – на ветки, на скамейки, – никто тебя не сдует, не сгонит с твоего места.

– Ну где же они? – спросила Галина Дмитриевна. – Может, передумали?

Как же! Передумают они!

– Едут, – шепнул Алешка.

За домами и дворами послышался шум большой машины, и вскоре мы увидели черный джип, за которым тянулась, дымя изо всех сил, здоровенная фура.

Машины остановились. Из джипа выскочил Ершиков, а за ним человек в белом халате поверх пальто и два амбала-охранника.

– Здравствуйте, – сказал приветливо Ершиков Галине Дмитриевне. – Мы приехали за лошадью.

– Наконец-то, – ответила Галина. – Я уж не знаю, что с ним делать.

– А откуда он у вас?

– Вы знаете, приехал на нем какой-то молодой человек и попросил приютить жеребца на несколько дней. Я, конечно, согласилась. А теперь не знаю, что делать.

– Это моя лошадь, – сказал Ершиков. – А молодой человек украл ее у меня.

– Какой ужас! – тренер Галина прижала ладони к щекам. – И какое счастье!

Мы скромно стояли в сторонке. Слушали, что они говорят. И ни во что не вмешивались. Наш выход еще впереди.

– Давайте коня! Давайте моего родимого! – завопил Ершиков. – Я так по нему соскучился, что уже которую ночь провожу без сна! Верите?

– Еще бы! – сказала тренер Галина. – Я сейчас его выведу. Только… извините, конечно, но мне хотелось бы взглянуть на его документы.

– Ради Бога! Семеныч, документы.

Семеныч в белом халате поверх пальто суетливо распахнул кожаную папку.

Тренер Галина полистала страницы, кивнула и сказала: