Онлайн книга «Сокровища старой церкви»
|
– Было дело. – Протоколов, конечно, у тебя нет? – Конечно, нет. Они в деле, дело в архиве. – А ты чего-нибудь помнишь? – Нетерпение Андрея начало передаваться следователю. – Смеешься? Он такую чушь тогда лепил, захочешь – не запомнишь… А что случилось-то? – Пока не случилось. Но вот-вот случится. Наверное. – И жалобно, как малый пацан, Ратников попросил: – Митрич, может, хоть что-то припомнишь? А? Вот так вот надо. – У тебя всегда – вот так вот, – усмехнулся Платонов. – Ладно, приезжай. Я два допроса на диктофон писал, кассеты у меня остались. На твое счастье. – Плохо работаете, лоботрясы, – вроде шутливо, но со злой ноткой выговаривал Великий ребятам. – Вы даете нереальные сроки, – попытался отбрехаться Куманьков. Друзья сидели за партами, как первоклашки – смирно и внимательно. Великий прохаживался по классу, останавливался у доски, водил по ней указкой. На доске – схема. Уже не такая простая, как вначале. Уже обросшая некоторыми подробностями. Великий оставил Мишкины слова без внимания. Постучал, как Сентя, указкой по спинке стула и обвел на схеме изображение склепа. – Подведем первые итоги операции «Клад». Рекогносцировка на местности практически ничего не дала. Обследованы объекты: склеп, часовня, церковь. По склепу доложит Челюкан. Колька встал, громыхнув стулом. – А чего докладывать? Нет там ничего. – Подробнее! – снова указкой по стулу. – Ну что… Вскрыли калитку в решетке, вскрыли вторую решетку, где вход в склеп. Спустились вниз… А там ничего нет. Каменный пол. На полу – такой вроде комод из мрамора. На нем – гроб вроде как из меди, что ли. И все. – Саркофаг вскрыли? Колька промолчал. – Так. Побоялись покойника? – презрительно констатировал Великий. – Сколько раз говорить вам: мертвые не кусаются. А если этот саркофаг только для видимости установлен? Если под его крышкой – вход в подземелье? Плохо работаете. Непрофессионально. Говорил Великий шутливо, но было заметно, что он злится и нервничает. И было от чего – время идет, а результата нет. – Далее. – Указка ткнулась в изображение часовни. – Здесь вы чего испугались? Ты туда лазил, Миха? – Так точно! – бодро отрапортовал Мишка. – На данном объекте, кроме всякого мусора, ничего дорогостоящего не обнаружилось. Ни входов, ни выходов – также… Миха врал бодро, привычно, легко. В часовню он не лазил. Только заглянул, присвистнул и с чистой совестью вернулся к реке, где у него были заброшены удочки. В часовне ему не глянулось. Там действительно было мусорно, запущено. Но главное – по всем ее подвальным стенам висели прикрученные медными винтами мраморные доски с указанием старинными буквами: кто и когда захоронен за ними в мрачной глубине холодных ниш, чей истлевший прах там покоится. Больно надо Михе среди покойников лазить. Поэтому он наврал с чистой совестью в три короба. Как на педсовете. – Даю последний шанс, – сказал Великий. – Сегодня вскрываете саркофаг. И если в нем пусто, завтра шарите в часовне. Двое суток вам осталось до богатства. – «Любитель старины» усмехнулся. – Или до нищеты. – Стер схему с доски, повернулся к «классу»: – Все свободны. Платонов нашел Андрею свободный кабинет, принес ему чашку кофе, диктофон и две кассеты. – Тут часа на четыре наговорено, – сказал он. – А информации – ноль. – Все дело в том, с какой стороны слушать. Тебя одно интересовало, а меня – другое. – Ну-ну, работай. Андрей гонял кассеты несколько часов. Перематывал, начиная сначала, что-то выписывал, снова гонял. Даже батарейки пришлось менять. К вечеру зашел Платонов, пожалел его: – Ты похудел даже, парень. Нашел что-нибудь? – Вроде, – осторожно ответил Андрей и показал свои выписки из длинного, сложного, путаного разговора следователя с подозреваемым. Надо сказать, дед Федор и до этого события ни разговорчивостью, ни внятностью речи, ни ясностью мысли не отличался. А уж после вообще в полном затмении находился. Так что разобраться в его ответах было на грани невозможного. Однако то, что терпеливо выбрал Андрей, о чем-то все-таки говорило. Мутно, смазанно, но говорило. «Следователь : Что было дальше, гражданин Кузякин? Кузякин : Ничего. Следователь : Напоминаю ваши показания. «Я схватил ящик с водкой и стал искать, где спрятаться…» Кузякин : Вспомнил! Туда, сюда – некуда. В дверь стучат и в матюгальник пугают, сдавайся, мол, Федор, не су… не гу… не угу… Следователь (подсказывает): «Не усугубляйте свою вину». Кузякин : Во-во! Похоже. Ты тоже там был, что ли? Следователь : Нет, я это слово раньше слышал. Продолжайте. Кузякин : Бегаю с этим ящиком – хоть на стенку лезь. Глядь – и вправду, цепь висит, на колонне. Я ее хвать… Следователь : Продолжайте. Кузякин : Все. Дальше забыл». Но Платонов был следователь въедливый, терпеливый. Вцепится – не оторвешь. «Следователь : Давайте вспоминать. Ухватились за цепь… Кузякин : Опять вспомнил! Тут стена на меня рухнула. Еле отскочил. А за ней – дыра. И холодом из нее несет. В дыре – ступеньки. Битые все, шатаются… Следователь : Спустились по ступеням, так? Кузякин : Спустился… Следователь (подсказывает): Пошел дальше… Кузякин : Нет. Назад вернулся. Следователь : Не понимаю… Кузякин : За водкой. Забрал ящик. На ступеньки поставил. Тута сверху еще одна цепь шевелится, ржавая вся, обрывок такой. Дернул ее, потянул – и стена на место стала… Следователь (нетерпеливо): Продолжайте, продолжайте. Кузякин : Дальше ничего не знаю. Темнота. Холодно. Ящик на плечо – и вниз. Ступеньки под ногами прыгают. Потом вода захлюпала. Ощупью шел. А то и вплавь. Ден восемь плыл. Или поболе… На второй день свет появился. И выбрался я на свет совсем в другом государстве. За границей, значит. Следователь : Почему вы так решили? Кузякин : У них язык другой. Обликом вроде на наших людей похожи: в фуфайках, в сапогах, а по-нашему не понимают». Да и где ж тебя, Федя, понять, если ты всю дорогу водкой подкреплялся. Поди ни слова выговорить толком не мог. А то и совсем язык родной позабыл. «Кузякин : Ну, а потом меня менты взяли и сюда, стало быть, обратно на родину доставили». |