Онлайн книга «Изгой»
|
— Я не хочу купаться, — сказала Тамсин. — А ты, Льюис, ты ведь тоже не хочешь? — Нет, не хочу. — Ну, Льюис и не должен хотеть, — брякнул Эд. — Вот и я не буду, — заявила Тамсин. — И если уж мы должны идти к реке, то я бы пошла в Уолтхэм, где мы могли бы выпить чая или поесть мороженого. Все не сразу заметили, что Льюис остановился, и обратили на это внимание только потому, что Кит спросила: — Что случилось? Тогда уже все остановились и обернулись. Льюис стоял и смотрел на Эда. Кит наблюдала за ними обоими. Она смотрела на Льюиса сбоку. Он почти не разговаривал, но до сих пор казался вполне нормальным. Теперь все морали, а Льюис продолжал пристально смотреть на Эда, которому все это в конце концов надоело. — Ну, что? — Почему это я не должен? — Что ты имеешь в виду? — Почему это я не должен хотеть идти на реку? Наступила тишина. Все молчали. Льюис смотрел на него так, что в его взгляде и во всем облике чувствовалась реальная угроза, причем это было не обещание опасности, а сама опасность, сиюминутная. Кит испугалась, но Эд, похоже, не придал этому значения и получал удовольствие от такого противостояния. — Почему это я не должен хотеть идти на реку? — Да брось, Льюис, все ведь знают, почему. — Нет, ты скажи. Тамсин тронула Эда за руку: — Эд… — Из-за твоей матери, — сказал он, а потом насмешливо, нараспев добавил: — Потому что твоя мать умерла там. Льюис резко направился к Эду, Тамсин быстро отступила назад, а Эд остался стоять на месте, он не сделал ни шагу вперед. Они выжидающие смотрели друг на друга. — Ну и что? Ну и что из этого? — Да ничего. Просто ты выглядишь смешно. — А ты не смейся. — Я и не смеюсь, — со смехом сказал Эд, — я просто говорю, что ты выглядишь смешно. — А ну-ка, убери эту ухмылочку со своей физиономии! — Какую еще ухмылочку? — Эд снова рассмеялся и оглянулся на остальных. — Должен сказать, что ведешь ты себя очень странно. — Убери с лица эту хренову ухмылочку! Кит никогда раньше не слышала, чтобы кто-то ее возраста произносил это слово. Она слышала, что так говорил ее отец, в другой комнате, слышала на улице, но это было совсем другое дело. — Как ты смеешь говорить такое при девочках! — воскликнул Эд, и это прозвучало очень забавно, только почему-то никто не засмеялся, а Кит подумала, что Эд просто ужасный и что он ей никогда не нравился. Льюис снова двинулся на Эда. Тот все же отошел в сторону и принял позу философа, а может комментатора, но он приготовился к нападению, и выражение лица у него было очень сосредоточенным. — Мне кажется, что ты стал слишком чувствительным. Если идешь по лесу, через который протекают речки, да еще и в жаркий день, стоит ли удивляться, если возникает разговор о купании? Нам всем очень жаль, что твоя бедная пьяненькая мама… Закончить фразу он не успел, потому что Льюис врезал ему кулаком в лицо. Эд знал, что Льюис собирается его ударить, и думал, что будет готов к этому, — он собирался тоже ударить его в ответ, — но он не ожидал, что удар у Льюиса окажется таким сильным и стремительным, и поэтому упал. Нос у него был сломан, боль была ужасная, он лежал на земле и кричал, и кровь сочилась у него между пальцами. В школе у них все было не так: во время драки никогда не били в лицо, и, даже если злились по-настоящему, это скорее походило на шоу, обходилось без серьезных повреждений. Больше хватали друг друга за одежду и боролись, чем собственно били. Эд продолжал лежать, у него из носа текла кровь, и Тамсин повернулась к Льюису, который, похоже, готов был ударить противника ногой или накинуться на него, лежащего, чтобы добавить еще. — Боже мой! Боже мой! Энни расплакалась, близнецы выглядели изумленными и напуганными и жались поближе к Эду и подальше от Льюиса. Это было совершенно ненормально и выходило за рамки обыденного; в этом было что-то сюрреалистическое, все правила были нарушены, но Кит внезапно подумала, что для Льюиса, который никаких норм поведения не придерживался, это могло быть нормально. Это чувство ей было знакомо: когда отец бил ее мать, у нее всегда возникало головокружительное ощущение, что никаких правил нет. Эд не вставал, и Льюис развернулся и пошел прочь, но не по тропинке, а напрямик, через заросли. Кит смотрела ему вслед. Она завидовала его жестокости и одновременно жалела его за это. Ей хотелось пойти за ним, но она только смотрела, как он уходит, а потом повернулась и двинулась к поляне, где Тамсин трогательно помогала Эду идти, а все остальные следовали за ними, словно группка ропщущих средневековых крестьян. — Ужасно, просто ужасно, — приговаривала Тамсин. — …еще получит по заслугам! — говорил Роберт. «Все они, похоже, скоро превратятся в подобие своих родителей», — подумала Кит, ненавидя их за это. Они вернулись на дорогу и направились к деревне. Кровь из носа Эда текла еще долго, но в конце концов остановилась. Он прикрывал нос рукой. Ближе всего к ним, после дома Олдриджей, был дом Тамсин и Кит, и Тамсин сказала, что Эд должен зайти к ним. Маленькую Энни она отослала домой с близнецами. Тамсин отвела Эда в кухню, где тот умылся; это было немаловажное событие, поскольку Тамсин не была в кухне уже года два. — Я сейчас позвоню доктору Страчену. Эд убрал руку от лица. — Плохо выглядит? — Ужасно. Подожди здесь, я сейчас позвоню. Если нос сломан, доктор может вправить тебе его. Сам ты этого не сделаешь. Она вышла через обитую сукном дверь, а Эд остался ждать за столом. Кит села напротив него, забравшись с ногами на стул. Одно колено у нее было сбито, но рана подсохла, и образовалась корка. Удастся ли ей когда-нибудь перерасти эти свои сбитые коленки, подумалось Кит; ее мама, похоже, считала, что это было и навсегда останется отличительной чертой ее дочки. — Ты вел себя ужасно по отношению к Льюису, — сказала она. Эд плохо говорил из-за того, что кровь сочилась из носа в рот, и он ее все время сглатывал, но это не помешало ему возмутиться. — Он же меня ударил! — Ты сам напросился. И прекрасно это знаешь. — Он хотел подраться, — хрипло сказал Эд, — ты же видела это, я не мог отступить! Она не могла больше сидеть здесь с ним. Она встала и направилась в холл. Рядом с Тамсин, которая только что отошла от телефона, стоял Дики. — Нос сломан? — Не знаю, папа. Похоже на то. Он ужасно распух. — Где он? |